Почему забыли русских героев? Параллельная история Первой мировой войны

Доказательство, что эти повороты регулировались зарубежными силами, обнаружил известный историк П. В. Мультатули. В архивах США он нашел и опубликовал донесение американского посла в Петрограде Френсиса госсекретарю Лансингу от 19 марта: «Приняты все меры, чтобы не допускать никаких претензий на трон как со стороны великого князя Михаила, представляющего прямое наследование после отречения царя и царевича, так и сделать тщетной всякую попытку сохранить императорскую преемственность вплоть до “people act”». Выражение «people act» означает в данном контексте физическое устранение любого преемника, готового занять царский трон.

Два акта, о мнимом отречении Николая II и непринятии престола Михаилом Александровичем, опубликовали одновременно. Провозглашалось, что в сентябре будет созвано Учредительное Собрание, которое определит форму правления в России. А до этого власть переходит к Временному правительству Львова. Ну а представитель МИД при Ставке Николай Базили все эти дни неотлучно находился возле Алексеева, направлял его своими советами, составлял проекты царских манифестов. 4 марта, когда операция с «отречением» завершилась, он выехал в Петроград. В столице он сделал доклады Родзянко, Львову, Милюкову и Гучкову. Нужны ли комментарии?

Когда об «отречении» зачитывали воинам на фронте, потрясение было колоссальным. Деникин писал: «Войска были ошеломлены — трудно определить другим словом первое впечатление, которое произвело опубликование манифеста. Ни радости, ни горя. Тихое, сосредоточенное молчание… И только местами в строю непроизвольно колыхались ружья, взятые на караул, и по щекам старых солдат катились слезы». С фронтов докладывали, что солдаты восприняли манифест «сдержанно и спокойно», многие «с сожалением и огорчением», «преклонялись перед высоким патриотизмом и самопожертвованием государя, выразившемся в акте отречения».

Из генералов и офицеров лишь отдельные проявили принципиальность, как командир 3-го конного корпуса граф Келлер. Он наотрез отказался присягать Временному правительству и был уволен в отставку. Другие считали: война-то продолжается. Главное — победить врага, а внутренние проблемы как-нибудь решим. Третьи и сами радовались, внимали пропаганде заговорщиков о победе «великой и бескровной». Да уж какая бескровная! Только в одном Питере было убито и ранено свыше 1400 человек. Погромы перекинулись на разложившиеся базы Балтфлота, в Кронштадте и Гельсингфорсе истребляли офицеров, был убит и командующий флотом Непенин.

А ложь и жульничество продолжались. В опубликованном подложном «манифесте» речь шла о добровольном «отречении» Николая II, а 7 (20) марта его и императрицу уже официально взяли под арест. Указ царя о назначении Верховным Главнокомандующим Николая Николаевича даже не был опубликован. Великий князь успел только доехать до Ставки и получил от Львова предписание, что принимать командование ему нецелесообразно. Он понял намек и беспрекословно подал в отставку. Рузский, очевидно, рассчитывал на повышение за свои заслуги. Но и он уже 11 марта был уволен.

Шумели о «демократии», боролись за «истинный парламентаризм по западноевропейскому образцу» (и некоторые историки до сих пор тупо повторяют, будто Февральская революция установила «парламентаризм»). На самом-то деле все было наоборот. Временное правительство сделало то, на что не решался царь. Сразу распустило Думу! Она сыграла свою роль в раскачке, и от нее избавились. Кучка заговорщиков объединила в своих руках такую власть, какой не было даже у царя, — и законодательную, и исполнительную, и военную, и верховную!

Но кто же тогда «узаконил» Временное правительство, кто придал ему статус «легитимности»? Не народ. Никакой общенародной поддержки оно не имело. Не Дума. Она прекратила существование. Это сделали западные державы. Дипломаты докладывали, что в правящих кругах Англии радость по поводу революции «была даже неприличной». Ллойд Джордж, узнав о свержении царя, воскликнул: «Одна из целей войны теперь достигнута!» Сентиментальные французы сперва жалели «бедного русского царя», еще помнили о спасении в 1914 и 1916 гг. Боялись и насчет русских долгов. Но убедились, что Временное правительство от долгов не отказывается, и успокоились. А газеты быстренько подправили «общественное мнение», французы начали радоваться «освобождению» России. Америка вообще встретила переворот бурным ликованием, торжественными собраниями высшей элиты в огромном Карнеги-холле и Манхэттен-опере. Президент Вильсон гневно осудил «автократию, которая венчала вершину русской политической структуры столь долго».