Под маской порока

Впрочем, сейчас хотелось только одного: наконец-то разобраться с последними деталями этого дела о моей крови, узнать, всё ли в порядке с Вэйдаллом, вернуться в замок и принять нормальную ванну, в тишине и покое знакомой обстановки. А об остальном я подумаю завтра.

Глава 16

После всегда оставались воспоминания, похожие на сон. Гложущее чувство вины. Раскаяние. Злость и недовольство собой, всем миром и несправедливостью судьбы — почему именно он? Почему все те, чей организм не принимал яд братства, умирали, а он выжил? Вечность во тьме забытья, на тонкой грани между жизнью и смертью, блуждание то в пустоте, то в лихорадочном бреду. Позже Гален, который сидел с ним тогда днём и ночью, рассказывал, что он звал Эсмеральду, просил прощения у матери.

Наверное, так и было.

Сам Вэйдалл смутно помнил тот странный период. Краткие возвращения в настоящее, в реальность, где ничто не держало. Озабоченное лицо Галена, тёмный силуэт Марка, иногда навещавшего будущего подопечного. Мрак. Обрывки воспоминаний о детстве, сестрёнка, вечно ходившая за ним хвостиком, тёплые руки и нежная улыбка матери. Тяжёлый, обвиняющий взгляд отчима, когда ему сообщили о гибели жены и дочери. Похороны. Маму и Эсмеральду хоронили в закрытых гробах — обезображенные огнём тела не то, что следует демонстрировать пришедшим проститься родственникам, соседям и друзьям. Нелепая смерть — пожар в охотничьем домике, принадлежавшем их семье, мама часто туда ездила, особенно после очередного скандала с мужем.

Собрат Дамиан, присутствовавший на похоронах. Вежливые, пустые соболезнования и повторное предложение вступить в орден. И на сей раз Вэйдалл согласился.

Воспоминания перемежались видениями, игрой мечущегося разума. В них был огонь стеной, куда ни повернись — дышащая жаром ловушка. Треск горящего дерева, готового вот-вот обрушиться дома, надсадный кашель и паника, бьющаяся в висках ударами сердца. Мама рядом и в её светлых глазах Вэйдалл видел страх, отчаяние и отражение испуганного личика Эсмеральды. И вспышкой — принятое решение, твёрдое, непоколебимое. Торопливо расстегнутые верхние пуговицы на блузке и медальон в протянутой маминой руке. Она хранила в нём по прядке волос своих детей, носила, не снимая, сколько Вэйдалл себя помнил. Зачем она отдала медальон дочери, если обе погибли в том пожаре?

Пожар, который случился из-за него. Он сам, пусть и не своими руками, но убил мать и сестру.

Понимание собственной вины тоже пришло позже, когда Вэйдалл узнал о гибели невесты Дрэйка. Звено, связывающее собрата с прежней жизнью, безжалостно уничтоженное под видом несчастного случая. И Вэйдалл старался не думать, не позволять себе размышлять, приложил ли Дрэйк руку и свою огненную стихию к смерти мамы и Эсмеральды или же этим занимался кто-то другой из старших.

Он выжил, организм всё же принял яд, навсегда изменивший его тело и жизнь. Потом появилась чувствительность к запахам, начались первые приступы. Потеря контроля и даже старшие не знали, что с этой его внезапной особенностью делать.

Девственницы бесконечной чередой, их сводящие с ума запахи, манящие и раздражающие одновременно. Гален, терпеливо ищущий ему очередную девицу. Состояние, когда разум отключался и оставалось только холодное желание убивать. Все члены ордена этому подвержены в том или ином виде, но ему, похоже, досталась крайняя степень этого безумия.

Когда оно началось на сей раз? Пока он строил портал под руководством неведомого голоса, всё точно было в порядке. Слишком тонкая работа, требующая внимания и сосредоточенности, к тому же в первый раз и безо всякой подготовки, без предварительной тренировки. И проход через портал хоть и вызвал непривычные ощущения, но в целом прошёл нормально. Скорее всего, всё началось в подвале, когда волной накатили эмоции Евы. Словно некто нажал на кнопку, и дальнейшее растворилось во тьме. Мир вернулся вместе с ощущением боли, страха. Не его — Евы. И сразу же её эмоции истаяли вешним снегом — Ева потеряла сознание. Повисла, обмякнув, на его руках и быстро затянувшиеся ранки на её шее, привкус чужой крови на языке, царапающие губу клыки, испуганная, белая, словно привидение, Кларисс и уже истончившийся коричневый труп в школьной униформе поведали о произошедшем лучше и полнее любого устного рассказа.

Как и прежде, воспоминания пришли разрозненными обрывками, но момент укуса — обоюдного укуса — Вэйдалл помнил четко, ясно. Помнил острое желание пометить и взять свою пару. Дирг побери, а если бы он не очнулся и Ева не потеряла бы сознание, то он пошёл бы и дальше? Привязка не позволяет причинить физический вред паре, не допускает насилия, но магические узы не удержали его от укуса, вполне способного — кто знает, как мог яд братства подействовать на сирену? — убить Еву, и вряд ли остановили бы, пожелай он перейти к следующей ступени…

Укусил.

Мог убить. Или изнасиловать.

Одного другого не лучше.

Стремительные шаги по лестнице и в коридоре второго этажа, и дверь распахнулась, впуская яркий свет в тёмную спальню. Вэйдалл прищурился, заслонился рукой.