Под миртами Италии прекрасной

Далее Бутурлин пишет, что Боччелла «воспламенялся (всегда, впрочем, платонически) то к одной, то к другой женщине, идеализируя ее каким-то сверхъестественным в психологическом отношении созданием из всех Евиных дщерей. Таковою представлялась ему некогда княгиня М. А. Голицына (рожд. княжна Суворова), завлекшая его в туманный мистицизм, который у него зашел до полупротестантизма, а у княгини, если верить молве, до перехода в это исповедание».

Рассказ Бутурлина, относящийся к его пребыванию во Флоренции в 1836 году, показывает, сколь широкую огласку получил скандал в Лукке. Но более раннее по времени обращение Карла-Людовика и его приближенных в протестантизм заставляет усомниться в том, что именно Голицына «завлекала» Боччеллу в «туманный мистицизм».

Впрочем, для нас более интересен сам факт их духовной близости. В конце 1836 — начале 1837 года Голицына жила в Тоскане, в основном во Флоренции. Среди личных вещей, принадлежавших Боччелле, сохранились два большого формата альбома, в которые он наклеил по годам визитные карточки своих знакомых. Судя по расположению карточки «Мадам Княгини Голицыной, рожденной княжны Италийской, графини Суворов-Рымникской», они встретились на модном тогда тосканском курорте Баньи ди Лукка зимой 1836–1837 годов. Не исключено, что в ту роковую для Пушкина зиму княгиня делилась с Боччеллой доходившими из Петербурга до русской колонии в Тоскане слухами, связанными с трагической гибелью поэта.

Зимой 1838–1839 годов Боччелла познакомился в Пизе с княгиней С. Г. Волконской, в доме которой на Мойке Пушкин, как известно, снимал свою последнюю квартиру.

Еще одним прямым источником сведений о Пушкине могли служить для Боччеллы, числившегося по службе в министерстве иностранных дел герцогства, рассказы лицейского товарища поэта, князя А. М. Горчакова, находившегося в те годы в Италии и приезжавшего по делам службы в Лукку. Его визитная карточка наклеена в альбоме Боччеллы рядом с карточкой Голицыной.

В целом число русских, с которыми Боччелла встречался не только в Лукке, но и в других итальянских городах между 1836 и 1841 годами, когда вышел в свет его перевод пушкинских поэм, исчисляется не менее чем двумя десятками. Некоторые из них, как, например, члены многочисленной семьи Бутурлиных, поселившейся во Флоренции, также знали Пушкина.

Нам уже встречалось имя княгини Салтыковой, урожденной Долгорукой, доставившей в Россию по поручению Боччеллы экземпляры итальянского издания «Чернеца». Один из них, с такой же как Пушкину дарственной надписью, был вручен В. А. Жуковскому. Быть может, Салтыкова и выполнила для Боччеллы «прекрасный буквальный перевод» поэмы Козлова.

Сборник же пушкинских поэм посвящен «благородной (итальянское слово «nobile» означает также «дворянка». — Н. П.) Елизавете Шереметевой, урожденной Мартыновой» — «в знак дружеской признательности». С достаточной степенью достоверности можно полагать, что подстрочные переводы поэм Пушкина были сделаны ею или при ее помощи. Визитная карточка Шереметевой появилась в альбоме Боччеллы зимой 1840–1841 годов, которую он проводил во Флоренции. Датированные рукописи подстрочных переводов, хранящиеся в луккском архиве, помечены 1841 годом.

Личность Елизаветы Шереметевой тоже достаточно любопытна. Начать с того, что она была родной сестрой Николая Мартынова, чья дуэль с М. Ю. Лермонтовым (в том же 1841 году) завершилась гибелью еще одного великого русского поэта. Было бы, однако, несправедливо считать, что само по себе это должно бросать на нее тень. Лермонтов был хорошо знаком со всеми членами семьи Мартыновых. Елизавете или ее сестре Екатерине он посвятил новогодний мадригал, который и сейчас печатается под названием «Мартыновой». Считалось, хотя на этот раз, возможно, ошибочно, что третьей сестре — Наталии адресовано его стихотворение «Я, матерь божия, ныне с молитвою…». В архиве Боччеллы есть лист почтовой бумаги без даты с подстрочным переводом на французский язык этого и другого лермонтовского стихотворения — «В минуту жизни трудную…». Судя по виньетке в виде букета роз этой бумагой пользовалась женщина. Думаю, что не ошибусь, сказав, что ею была Елизавета Шереметева. Наверно, не случаен и выбор двух этих стихотворений — оба называются «Молитва», что и могло привлечь к ним внимание Боччеллы и Шереметевой. С 1834 года Елизавета Мартынова была замужем за полковником П. В. Шереметевым, которого, кстати, знал Пушкин (в воспоминаниях М. И. Пущина говорится, что вместе с Пушкиным в августе — сентябре 1829 года они часто обедали и играли в карты у П. В. Шереметева, в то время поручика Кавалергардского полка, жившего с ними в Кисловодске в доме А. Ф. Реброва). Через три года после замужества Шереметева овдовела и уехала в Италию.