Под покровом небес

— Как что? Как меня увидел, так у него в глазах то ли жалость, то ли стыд за меня какой?

— Подожди, — прервал его Лукич. — Ему стало стыдно, что у него такой отец?

— Да, — Семен кивнул в сторону Ламы. — Лама подтвердит. Ночевать даже не остался: утром приехал, а после обеда на попутке назад. Даже не поговорили.

— Совсем, что ли? — спросил Лукич.

— Совсем. Только и сказал, что мамка послала проведать.

— Не ври, — сказал Лукич.

— Лама свидетель, — сказал Семен.

— Ну и дела, — произнес Лукич. — Меня не было, я бы с ним поговорил.

— Говори не говори — все бесполезно. Пока не повзрослеет, — огорченно сказал Семен. — Ладно, что все обо мне. Лучше расскажи, Лукич, ту историю про кота, которую тебе кореец рассказал.

— Повзрослеет, да поздно будет, — сказал задумчиво Лукич. — А про тувинского зайца слушай… Хотя я Ламе уже рассказывал. Может, что-нибудь другое?

— Не-а, — проговорил Лама. — Давай про зайца.

Когда Лукич уже заканчивал рассказ про тувинского зайца, вдруг залаяли собаки. Лукич накинул наспех телогрейку, натянул на босу ногу бродни, схватил карабин, выскочил из избушки. Самур, гавкнув несколько раз, умолк. Кобели Ламы и Семена продолжали лаять. Вслед за Лукичом из избушки выскочил Лама с карабином в руке.

— Ты давай за угол, а я вон за той лиственницей, — шепнул ему Лукич.

Семен лег на каменистый пол избушки, положив на порог карабин.

Лай раздавался со стороны тропы, ведущей от избушки Лукича. Потом собаки смолкли.

«Человек. На зверя лают по-другому», — размышлял Лукич.

Вскоре на полянку перед избушкой выскочил Самур. Он подбежал к Лукичу, радостно вильнул хвостом, развернулся и бросился назад.

— Кто-то из своих, — негромко сказал Лукич, но карабин не опустил.

— Еще не спите?! — раздался Вовкин голос, потом появился и он сам.

— Уснешь тут, — огорченно сказал Лукич, вешая карабин на плечо.

12

Гришка доехал до деревни, когда уже совсем стемнело. Он привычным взглядом окинул свою улицу — только в трех домах еще светились окна и из труб вился дымок. Три унылых тускло-желтых фонарей сиротливо свисали со столбов, стоявших рядом с этими домами.

«Обезлюдела совсем, — с горечью подумал он. — А ведь еще лет двадцать назад столько народа было. И ребятишек. Гвалт стоял в это время на улице: катались с ледяной горки, играли в войнушку — строили крепости из снега, бросались снежками… И мы с Клавкой опростоволосились. Уже по сороковнику, а детей не смогли родить»…

Собака, всю дорогу провалявшаяся на полу «Бобика», встала на ноги, просунула голову между передними сидениями и лизнула Гришку в ухо.

— Фу ты, падина! — заругался он. Но на душе от этого собачьего теплого влажного прикосновения стало светло.

— Открывай ворота! — крикнул сам себе Гришка.

Клавка тоже обрадовалась собаке. Разыскала старую собачью металлическую миску, отдраила ее до блеска, налила в нее вкусного борща.

Угба, виляя хвостом, лизнула ее в лицо и не спеша приступила к трапезе.

— Наша, — улыбнувшись, сказал Гришка. — Ты только свои туфли не разбрасывай, — строго добавил он.

— Это за какие такие заслуги Лукич тебе отдал собаку? — спросила Клавка.

— Вовка притащил домой волчицу. Ну чтобы она ее не загрызла, Лукич и отдал, — пошутил Гришка.

Утром Гришка встал пораньше. Нужно было собаку накормить, да и выехать пораньше, чтобы исполнить просьбу Вовки — позвонить старшему брату, рассказать, что у них здесь творится.

«Только чем он поможет, находясь за тридевять земель?» — думал Гришка.

От Угбы исходило уверенное спокойствие. Она неторопливо съела свой суп, лизнула Гришкину руку и лишь потом взяла мозговую кость и пошла на крыльцо, чтобы погрызть. Гришка, наблюдая за ней, думал о том, как сильно она отличалась от предыдущей его собаки. Та бы не стала благодарить хозяина, а схватила бы кость и еще бы стала рычать на всех, чтобы не отняли.

— Хорошая собака, — похвалил Угбу Гришка.

Его лучший друг, после Лукича, а теперь уже и Угбы, «Бобик» и в этот раз не подвел. Завелся сразу и загудел ровно, ритмично, вселяя уверенность во все происходящее.

А вот Вовкин мобильный телефон подвел — разрядился. Хорошо, что Вовка дал зарядку.

Гришка поставил мобильник на зарядку, а сам нервно выходил из дома на улицу, курил, смотрел на Большой хребет, на пустынную дорогу, которая вела в райцентр.

Уже окончательно рассвело, а телефон все не заряжался. Гришка заглушил машину, чтобы сэкономить бензин, опять вернулся в дом, покачал вилку зарядного устройства в розетке — может быть, отошла. Это не помогло — телефон не заряжался. Он хотел было уже переставить его в другую розетку, хотел вынуть подзарядку из телефона, и тут до него дошло, что он не до конца ее вставил в телефон. Гришка матюгнулся в свой адрес. Но делать было нечего — нужно было ждать, пока телефон зарядится.