Под сводами Дворца правосудия. Семь юридических коллизий во Франции XVI века

Тогда же Антуан Луазель написал любопытное сочинение «Паскье, или Диалог адвокатов Парижского парламента»[318], составленное в стиле диалога Цицерона «Брут, или О знаменитых ораторах». Диалог разворачивается в мае 1602 года, когда молодые и старые адвокаты Парижского парламента, пользуясь вынужденным простоем, вели приватные беседы о судьбах их «сословия» (ordo

). Среди старших — Антуан Луазель, ведший повествование от первого лица, Франсуа Питу и Этьен Паскье, занявший должность королевского адвоката Счетной палаты, но имевший полувековой стаж адвокатской практики. Молодежь представлена двумя сыновьями и племянником Луазеля и двумя сыновьями Паскье. Обменявшись мнениями о причинах сложившейся ситуации, адвокаты обращаются к Паскье, старейшему адвокату и автору «Разысканий о Франции»[319], с просьбой поделиться своими знаниями об истории парижской адвокатуры (barreau

)[320]. Паскье соглашается с оговоркой, что не будет говорить о ныне живущих. Его рассказ, дополняемый репликами слушателей, растягивается на три дня, охватывая период с древнейших времен до конца XVI века. Композиция повествования проста: Паскье и его собеседники вспоминают одного за другим своих предшественников, наделяя их краткими характеристиками. И в этом автор следует за Цицероном, который также в беседе с Брутом перечисляет имена двухсот известных римских ораторов, стараясь сказать несколько слов почти о каждом[321]

.

Порой, отталкиваясь от конкретных примеров, участники разговора пускаются в пространные рассуждения об особенностях адвокатской профессии. Понятно, что число упомянутых адвокатов стремительно нарастает к концу повествования. Весь последний день описанных в «Диалоге…» бесед Паскье и его собеседники посвящают тем адвокатам, кого они знали лично.

Луазель не выступал в роли стенографиста, но реплики «Диалога…» выстроены вполне правдоподобно, с намеком на психологическую достоверность (молодые склонны громко возмущаться, старшие более рассудительны). В центре «Диалога…» — судьбы адвокатов Парижского парламента, рассмотренные в качестве особого ordo

— сословия, чина.

Оrdo advocatorum представляет особый интерес как объект для изучения того, как формировалась социальная идентичность профессиональной группы. История этой группы уходила корнями вглубь веков, а сама она обладала рядом черт средневекового братства. Адвокаты парламента совместно с прокурорами образовывали конфрерию Св. Николая. 9 мая они устраивали торжественные шествия в честь своего святого покровителя, и во главе процессии шел предводитель братства — батонье (жезлоносец), который нес жезл или хоругвь Св. Николая. После этого устраивался торжественный обед, и тем, кто на него не явился, грозили строгие кары. Братство имело свою кассу для организации церковных служб в честь святого патрона и свой «ящик для бедных»[322]. Группа была достаточно сплоченной, ориентированной на постоянное взаимодействие: по роду деятельности адвокаты тесно общались друг с другом, и критерием их успеха была репутация, основанная на мнении коллег. Как мы уже поняли, адвокаты отнюдь не относились к «немотствующему большинству». Некоторые из них были авторами сочинений юридического, политического и историко-литературного характера, многие публиковали свои судебные речи, большинство из них даже в своих нотариальных актах (завещаниях, брачных контрактах, дарениях и др.) проявляли особое красноречие. Таким образом, источников для изучения самосознания парижских адвокатов достаточно.

Но эта группа не являлась корпорацией. Адвокаты не приносили взаимной присяги, не составляли юридического лица, у них не было своего устава, и даже внешние границы этой общности с трудом поддавались определению. В социально-культурном отношении адвокаты не слишком отличались от магистратов — владельцев судебных должностей и до поры не противопоставляли себя им. Однако в конце XVI — начале XVII века обстоятельства сложились так, что адвокаты были вынуждены всерьез задуматься о своем самоопределении, о своей социальной роли и о месте в обществе.