Под сводами Дворца правосудия. Семь юридических коллизий во Франции XVI века

Паскье и его собеседники пытаются определить пункт отсчета истории адвокатов Парижского парламента, найти фигуру их «отца-основателя», столь важную для коллективной памяти любой группы. Паскье как историк, владеющий критическим методом, одну за другой отбрасывает возможности поиска «предков» адвокатов у галлов, древних германцев, во времена Меровингов, Каролингов и первых Капетингов. Эпоха Филиппа II Августа и особенно Людовика Святого привлекает больше внимания у участников «Диалога…», но, хотя сам термин «адвокат» встречается в хрониках той эпохи, адвокаты отказываются считать их своими прямыми предшественниками. Резонно связав расцвет адвокатуры с упадком судебных поединков и прочих ордалий, собеседники приходят к выводу о важности обоснования парламента в Париже, в королевском дворце, ставшем Дворцом правосудия. Важнейшим моментом служит также составление первых регламентов парламентской курии. Поэтому время правления Филиппа Красивого, его детей и Филиппа Валуа рассматривается с большой дотошностью. Подробно Паскье останавливается на составлении королевского ответа на буллу папы Бонифация VIII, проявляя хорошее понимание «духа институтов» и истории юридических терминов. Один за другим им отметаются имена легистов, вошедшие затем в учебники истории, — Рауль де Прель, Гийом Ногаре, Пьер Дюбуа. Они были юристами, иногда исполняли функции адвокатов, но не были адвокатами парламента.

Первым, кого можно считать таковым, был, по мнению Паскье, Пьер де Кюиньер, свыше четверти века служивший королю Филиппу Валуа «для защиты прав короля и баронов от посягательств духовенства». Чтобы «удревнить» время начала деятельности «предка», связав его с героической эпохой противостояния Филиппа Красивого и римского папы Бонифация VIII, Луазель, обычно осторожный историк, делает смелое допущение:

Кроме того, можно заключить, что Пьер де Кюиньер еще в молодости помогал Дюбуа составить ответ на папскую буллу. Текст королевского ответа Sciat fatuitas tua es походит некоторым образом на смелость Пьера де Кюиньера… Известно, что Дюбуа помогли люди, обладающие большой ученостью в праве (literature legale

), которой де Кюиньер обладал в большей степени, чем Ногаре…

Паскье находит в анализируемом тексте ряд стилистических особенностей, свойственных позднейшим речам де Кюиньера, и приходит к выводу:

Итак, если я не ошибся в рассуждениях, то его можно назвать первым знаменитым адвокатом, начав с него мой рассказ[331]

.

Однако не все готовы принять именно эту отправную точку. Племянник Луазеля крайне удивлен:

Не тот ли это Пьер де Кюиньер, чье изображение в виде смешного человечка выставлено в углу за хорами церкви Нотр-Дам, перед которым простые женщины и маленькие дети ставят свечи, с тем чтобы в насмешку подпалить ему нос? Поистине, вы оказываете нам великую честь, желая начать разговор об адвокатах курии с такого молодца![332]

Представитель старшего поколения Франсуа Питу также недоумевает, почему сеньор де Кюиньер взят как «предводитель или капитан адвокатов»[333].

Паскье отвечает с большой энергией, полемически заостряя обоснование своего выбора «капитана адвокатов»:

Что вы говорите? Это был один из самых доблестных и самых мудрых персонажей, когда-либо рожденных Францией… Он первым осмелился встать на защиту прав короля и баронов королевства против происков и узурпаций, чинимых церковниками в отношении подданных путем множества уловок, церковных порицаний, цензур и отлучений[334].