Под тенью века. С. Н. Дурылин в воспоминаниях, письмах, документах

Ирина Алексеевна, помимо обычных своих хлопот по обустройству быта, приему гостей, начинает помогать Сергею Николаевичу в его работе: пишет под его диктовку, делает выписки из книг, ездит в Москву ходатаем по делам Дурылина, развозит по редакциям предназначенное для печати, объезжает адресатов Сергея Николаевича и передает его письма, привозит в Киржач нужные книги, часто с автографами, а также рукописи Сергея Николаевича и другие ценные документы, оставленные на хранение у разных знакомых на время ссылки. Постепенно она перевезла (как оказалось, к несчастью) значительную часть архива. Сергея Николаевича беспокоит здоровье Ирины Алексеевны, она часто болеет, у нее возобновился кашель, что после перенесенного туберкулеза вызывает опасение. К тому же ее лишили продовольственной карточки как домашнюю хозяйку. Но заниматься собой Ирине Алексеевне некогда, а уныние ей не свойственно.

В 1933 году Сергей Николаевич благодаря помощи В. Д. Бонч-Бруевича и И. С. Зильберштейна получил разрешение ОГПУ на выезд в Москву на 2 месяца на лечение (у него целый букет болезней: застарелый порок сердца, плексит, частые ангины, слепнущие глаза, глохнущие уши). Лечение он совмещает с хлопотами о разрешении вернуться в Москву. В сентябре снова ездил в Москву. Текст сопроводительного документа проясняет статус Дурылина в Киржаче: «Справка. Выдана а/в Дурылину Сергею Николаевичу в том, что ему разрешен временный выезд в гор. Москву на консультацию к врачу специалисту сроком на 5 дней с 16/IX по 20/IX 33 г. По прибытии обязан явкой в комендатуру ОГПУ для отметки. По возвращении настоящая справка подлежит возврату в Киржачское РО»[343].

Приближался срок окончания ссылки. Перед возвращением в Москву Сергей Николаевич предложил Ирине Алексеевне оформить гражданский брак — так будет проще в отношениях с властями и с окружающими. Поскольку в Москве у Дурылина жилья не было, прописаться он мог в комнату Виноградовых (сестры Ирины Алексеевны и ее мужа), а для этого нужны были родственные связи. Свидетельство о браке, выданное 29 июля 1933 года Киржачским ЗАГСом, ничего не изменило в их отношениях, она оставалась духовной дочерью священника Сергия Дурылина, а для окружающих — его жена. Слухов о снятии Дурылиным с себя сана они не пытались развеять.

В декабре 1933 года Сергей Николаевич уже в Москве. Ирина Алексеевна готовит для отправки туда вещи, архив, в котором, помимо рукописей, письма и книги с автографами. Сдала в контейнер пакгауза на станции. А ночью случился большой пожар, и все сгорело. Из-за страшного потрясения у Дурылина случился нервный срыв, потребовавший серьезного лечения.

Комиссарова-Дурылина Ирина Алексеевна

13/Х 1930 г. Киржач

В детстве, лет 9–10, Сергей Николаевич бывал с отцом в Киржаче. Тогда, по его рассказам, это был глухой городок среди дремучего леса. Да и теперь он был таким же, и лес, когда я ознакомилась с ним, оказался «дремучим»: какие в нем были болота, сколько клюквы, брусники, голубицы, земляники и грибов! Но жилось нам там хорошо.

Месяца два мы жили одиночками. Сразу же по приезде пришлось обратиться к доктору: Сергей Николаевич заболел после этой передряги[344]. Рачинской предложили выехать из Киржача, куда она захочет, она выбрала Малый Ярославец. Об Александре Константиновиче после ивановского заключения ничего не было известно, так как его лишили права переписки.

Когда все улеглось, стали к нам приезжать из Москвы, нарушилось наше мирное, тихое житье, началась новая жизнь. Как шесть часов вечера, так Сергей Николаевич прислушивался: не приехал ли кто? А когда приезжали, то разговоров было много, вопросов еще больше, и часто всю ночь, бывало, пробеседует с гостем или гостьей в темноте — так как трудно было доставать керосин, сидели с 3-линейной лампочкой; и Сергей Николаевич испортил глаза, читая при таком освещении. Приезжали к нам часто: на неделе человека два бывало уж обязательно, а то и больше. Я сама стала ездить в Москву.

Елка

Вечереет. Пошли с Сергеем Николаевичем на опушку леса, где была наряженная елка и приготовлены подарки Дедом Морозом и Морозкою-Снегурочкой. По полю шла ватага ребят, с криком, с шумом; собачки бежали среди них и весело тявкали.

Ребята, останавливаясь, один за другим высыпали снег из валенок — то из одного, то из другого. Главным вожаком среди них был Коля Дмитриевский, 7 с половиной лет (сын местного доктора). Коля знал, что сегодня, 6 января, Дед Мороз принесет подарки на опушку леса и что надо собрать и привести в первую очередь тех ребят, у кого нет и не будет елки.

Собранная им ватага составляла около 20 ребятишек, большинство мальчиков, остальные девочки. Начинали уже сумерки надвигаться. Снег хрустел. Ребята, с шумом идя по полю, приближались к опушке леса. У Деда Мороза трепетало сердце от их приближения.

— Ну, скорей зажигай, а то вот-вот они подойдут!

От самых корней зажигаются елочные свечи, перебираясь змейкой от одной к другой, как по ниточке.