Подарок из страны специй

– Катюнь, Катюнь, рада тебя видеть, ты как? – Похоже, Таня действительно была рада видеть Катю. Она была открыта и естественна – редкие женские качества, которыми природа одаряет не каждую. – У нас тут все те же на манеже! – завела она глаза на потолок, а потом, взглянув на банки с крабами, присвистнула: – О, тебе крабы поручили, красота! А я морковь чищу, выходит, у нас разные весовые категории! Ты, главное, их не только разбирай, но и сама такую вкусноту пробуй! – убедительно зашептала она. – Дома-то, небось, крабы не каждый день ешь, – и добавила в полный голос: – Прежде чем людям давать, надо обязательно с каждой баночки пробу снять, вдруг где-то с тухлинкой? Страшно гостей кормить! К нам же послы приходят! – Таня выхватила из баночки сочный кусочек крабика и самозабвенно его проглотила. – Тихо стырил и ушел – называется «нашел»! А ты, тоже мне, сапожник без сапог! Не дело это! Мне-то нечего тебе, кроме морковки, предложить, а тут у тебя прям целый Клондайк! – Потом наклонилась к уху и прошептала крабовым духом: – Ты хоть знакома с народом? Знаешь приблизительно, кто есть кто?

Катя оторвала взгляд от вскрытой баночки крабов и огляделась.

– Да нет, первый раз тут… Но это меня не особо интересует…

– Что значит «не интересует»? – Таня с любопытством на нее взглянула, слегка даже отстранившись, чтобы увидеть полную картину, так сказать, целиком. – Я ж тебе не жениться на них предлагаю, просто надо быть хоть немного в курсе, кто есть кто в нашем дружном террариуме. Краткий, так сказать, курс. Вдруг с кем-то столкнешься поближе? Давай все-таки вкратце расскажу. – И стала нашептывать Кате на ухо, вращая глазами и показывая на фигурантов: – Вон та прыткая и востроносая, в штаниках – жена советника, странная девка, непонятная, держись от нее подальше… Плотная баба в бусах – это ж надо, на чистку картошки в бусах до пупа прийти – бухгалтерша, нужный человек в хозяйстве… Вон Светик, секретарша, правая рука самого, так сказать! И ходят слухи, что не только рука, – Таня прыснула и легонько пнула Катю в бок. – Но я свечку не держала, врать не буду. Видишь, тоже вышла, чтобы не отрываться от коллектива. Если что надо, все к ней идут, в отпуск заявление подложить, ну, всякое такое, в общем, главная управительница. Та-а-ак, кто тут еще у нас… Журналистских жен ты и сама знаешь, это ты должна о них рассказывать… – Таня снова огляделась и даже слегка прищурилась. Жарко было невыносимо, воздух в помещении «свалялся», уплотнился, загустел, вобрав в себя ядреную смесь из едких органических запахов – чеснока, крабов, имбиря, уксуса, свернувшейся крови, размякшей зелени и человеческого пота. Фены нехотя и довольно бессмысленно перелопачивали эти запахи, перегоняя их из угла в угол. Вдруг по залу пронеслась всеобщая дрожь, словно это был единый организм наподобие пчелиного улья, а не занятые каждый своим делом люди.

– Ой, Валентина идет!

Валентина Матвеевна Ерошенко, жена посла, чего уж греха таить, всеобщей любимицей не была. Ее откровенно боялись, как, скажем, дети первых классов боятся еще им не известного, но страшного и грозного директора школы. Ее огромная хала с заметным серебряным отливом, полная, даже скорее раздобревшая, фигура с низким задом и непропорционально маленькой головкой вызывали временный паралич у подопечных, при этом черты лица ее были крупными и грубыми, которые непонятно как умещались на маленьком личике. Она следовала индийскому правилу – что естественно, то не безобразно, поэтому не пользовалась ни косметикой, ни краской для волос и очень этим гордилась, призывая к естеству и женщин из посольского женкома. Оба они с мужем были бывшими исполкомовскими работниками, прошедшими серьезную партийную школу, и каким-то чудесным и стремительным образом переквалифицировались в дипломаты – «Партия сказала – надо! Народ ответил – есть!». Их карьера пошла в рост, и через пяток лет заграничной службы они получили повышение в Индию. И всё, и остались на несколько сроков.

Она вплыла в зал в сопровождении самых преданных служак и, возвышаясь над остальными, свысока взглянула на копошащихся тетечек. Огромная блестящая чешская брошка, пылающая меж объемных грудей, прикрепляла фартук к ее необъятному торсу. Валентина Матвеевна поддернула не справляющуюся с задачей лямку лифчика и, чуть прищурясь, высокомерно оглядела своих подданных. Екатерина Вторая, видимо, именно с таким лицом выискивала среди придворных своего Потемкина. Но Валентина Потемкина не нашла и, вздохнув, обратилась с вопросом не к кому-то конкретному, а в воздух:

– Как идет дело? Все пришли? По спискам? Успеваем?

Воздух ответил ей голосом ее помощницы, которая как бы невзначай оказалась под рукой:

– Все как один, и журналистские жены в том числе. И вон, даже из корпункта Гостелерадио, те, что приехали на смену Мирзоеву.

– Прекрасно, наконец-то Оскарчик дождался! А где девочка?