Подкидыш

—  Мы могли потерять Заврю. И уже никто никогда не узнал бы, кто он. Надо его везти в Москву, к профессору.— решил Глеб.

—  А собака с щенками?

—  Вы все еще дети, и не понимаете, что Завря уникален. Собак много, а Завря один.

—  Один, один, — проворчал Ивасик. — А мы?

—  Да не в том смысле один. Короче, надо ехать в Москву и как можно скорее!

—  Посмотрим, — задумчиво молвил Ивасик, словно имен­но он был старшим, а не Глеб.

ПОСЛЕДНЕЕ ПРЕДСТАВЛЕНИЕ

Сначала Завря учуял запах воды, не похожей на водопро­водную. Пахло не одной только водой, но и какими-то расте­ниями, и гнилью. И, кроме того, в самом воздухе тоже была водяная пыль, не похожая, однако, на дождь, который Завря уже знал и любил. Завря быстро добежал до воды. Лишь на мгновение он остановился возле двух камней с каменными лапами, каменными хвостами и каменными мордами, похожи­ми на головы собак и на собственную голову Заври. Меж пальцами каменных лап и в изгибе каменных хвостов росли, как мелкие влажные толстенькие волосы, маленькие зеленые растения.

— Мох или плесень, — объяснил Завре Ивасик. — Вырас­тают от воды на камнях.

Но камни с лапами и мордами и даже мох не были Завре так интересны, как вода. Она приподнималась из своего ложа, сверкала отшлифованным камнем под зеленоватыми фонаря-

ми. И свет этих фонарей словно катился по выпуклой водяной поверхности, катился то мелкой рябью, то извилистыми лучи­ками.

Завре было и страшно, и удержаться не было сил. Он со­скользнул в воду, вода все выше взбегала по нему, пока он не уперся пальцами ног в скользкое каменное дно, оттолкнулся и всплыл. Вода пахла листьями, травой, вода пахла птичьим пухом. Как мягко, скользко и прохладно было в воде! Как нагревалось ответно прохладе тело, и быстрей и свежее стано­вилась Заврина кровь. Завря то плавал, перебирая ручками, то бегал в воде. Хвост его отдыхал. Завря чувствовал, как хо­рошо его хвосту в воде, как блаженно ему плыть в водяной невесомости, как устал, оказывается, его хвост балансировать в воздухе, чтобы удержать Заврю на задних ногах.

Так рассказывал Завря Ивасику о том, как он плавал в фон­тане у двух каменных львов, которые словно потому и отвер­нули свои каменные головы, что упоенный Завря то и дело обрызгивал их водой из бассейна. Получалось так, что это была самая счастливая в жизни Заври ночь.

В тот же вечер Ивасик сказал:

—  Ни в какую не в Москву — мы поедем В Тихую бухту, на море.

И даже Глеб не решился ему возразить.

—  А если он уплывет и не вернется, наш Завря? — только и сказала Лиля.

—  Ничего, вернется, мы дождемся.

—  А собака с щенками?

—  Что-нибудь придумаем. Нужно скорее ехать.

Но легко сказать: ехать быстрее. Словно они взрослые люди и у них есть деньги, словно не они маму и папу, а мама и папа слушаются их. Хорошо хоть бабушка Нина взяла их сто­рону.

—  Послушай, сынок, — сказала она их папе.— Трудно — не трудно, а надо ехать.

—  Куда, интересно? — удивился папа. — К Нептуну в гос­ти? Путевок, мама, у нас нет. А если бы и были, никто бы нас на порог не пустил с вашим Заврей.

—  Разобьем палатку, — непреклонно сказала Нина.

—  А есть что будем? Вместе с тобой нас семь человек.

И еще наш приемыш, у которого нет ни свидетельства о рож­дении, ни даже собачьего паспорта. Ты представляешь, во сколько такое путешествие нам обойдется? Не говоря уж о том, что нас ни в поезд, ни в самолет не впустят с таким чу­дищем, как Завря. Тогда уж нанимай зоопарк, чтобы вместе с ним отправиться к морю. Может, с крокодилами и Заврю про­везешь незаметно.

—  Ах, ах, какой ты остроумный! — сказала насмешливо Нина. — Если не хочешь, можете оставаться вдвоем, а я с детьми и Заврей отправляюсь в путешествие.

—  То есть как это, это что такое это? — От волнения мама даже затараторила невнятно.— Что это ты, Нина, как это, Нина? Да я умру от волнения за детей! Нет уж, вы там все потеряетесь, и Вовочка без меня не поедет, правда, Вова?

Вова расплылся:

—  Конечно, не поеду! Потому что мы поедем все вместе!

Сейчас Вова не думал ни о Завре, ни о науке, а только о

том, что ему очень хочется, чтобы мама поехала на побережье, чтобы она целый месяц не ходила на работу, а отдыхала и единственной ее работой было бы пересчитывание детей: «Раз, два, три — Вовочка, четыре — Ивасик», а может быть, еще и «пять — Завря». Впрочем, она Ивасика и то не всегда назы­вала, но уж Вову обязательно, потому что хорошо знала, что он ждет, чтобы она его назвала отдельно. И пусть бы от воз­духа и беззаботности мама то и дело засыпала на пляже.

—  Мы поедем все вместе, вот увидите, — повторил Вова убежденно.

—  Опять двадцать пять! — хлопнул себя по коленкам па­па. — Где, спрашивается, деньги, где разрешение на провоз и содержание Заври?

—  Скажем, что это собака, — решила Лиля.

—  Ну да, конечно, а то, что у нее, простите, шерсти нет и третий глаз торчит на макушке — это ее личное дело, так?

—  Подождите, пусть Вова скажет, — вмешался Ивасик.

—  У нас ведь нет этой — экспуляции? — наморщился

Вова. В отличие от Глеба он был не в ладу с мудреными ино­странными словами.