Подмена

Грегордиан явно не собирался ждать, пока Алево и синий парнишка закончат с обнимашками, и просто двинулся внутрь скалы, и, само собой разумеется, я последовала за ним без напоминаний. Я же чертова дрессированная собачка, пристегнутая к нему невидимым поводком! Навстречу нам по серпантинной дороге спускались какие-то существа, но едва они увидели деспота, тут же развернулись и быстро стали возвращаться. К тому моменту как мы достигли начала этого странного пути, он был абсолютно пуст, и только много выше виднелись стремительно удаляющиеся фигуры. Никаких источников света не наблюдалось, но и темно не было.

Создавалось впечатление, что солнечный свет проникал прямо сквозь толщу оранжевого камня, позволяя все видеть достаточно отчетливо, как через янтарную призму, но без особых деталей. Когда мы подошли непосредственно к лестнице, где-то в сумраке под ней зашевелилось и поднялось нечто бесформенное и огромное, испугав меня до икоты. Словно сама темнота выбросила жуткое щупальце, пытаясь дотянуться именно до меня, и я совершенно ничего не могла поделать с оцепенением, охватившим тело и сознание в этот момент. Только отстраненно наблюдать за этим однозначно несущим гибель приближением. Но это концентрированное устрашающее нечто наткнулось на ауру, окружающую Грегордиана. И тут же, словно обжегшись, втянулось назад. Послышалось какое-то невнятное шелестение, от которого по коже промчались ледяные мурашки, в нем смутно угадывались слова приветствия деспоту, услышанные мною сегодня уже неоднократно. Я только что на спину Грегордиану не запрыгнула, когда он двинулся вперед, настолько меня пугало это жуткое черте что, притаившееся во тьме.

— Что это такое? — едва страх чуть отхлынул, пробормотала я, продолжая оглядываться, силясь что-то разглядеть в том месте, откуда появилось чудище.

— Мой слуга. Страж пути, — как всегда невозмутимо отозвался Грегордиан.

— Еще один на другом конце! — как всегда влез Сандалф.

Рыжего ублюдка наверняка позабавил мой страх, и он не преминул добавить в него топлива. Еще бы — такое удовольствие для него понимать, что всю дорогу наверх я буду трястись, ожидая нового появления подобной твари.

— С архонтом тебе ничего не угрожает, — неожиданно подал голос Хоуг, бывший совершенно безмолвным почти на протяжении всего пути, и рыжий недовольно зыркнул на него, будто тот ему испортил все веселье.

— А как же все остальные, что тут передвигаются… мой архонт? — мне понадобилось усилие над собой, чтобы обратиться к Грегордиану именно так, как и остальные. Это озвучивание его титула, будто проводящее непересекаемую черту между нами, почему-то прямо царапало мне горло. Собственно, глупость несусветная, если учесть, какая между нами пропасть на самом-то деле.

— Они платят дань за проход, — коротко глянув на меня, ответил деспот. — Или имеют мое личное позволение. Другого способа попасть в Приграничные пределы для ходящих по земле нет.

— Должно быть, хлебное тут местечко, — пробормотала себе под нос. — Прямо таможня во всей красе в единоличном пользовании.

— Переживаешь за мое благосостояние? — хмыкнул деспот. — Не стоит, Эдна. Поверь, я могу себе позволить все, что пожелаю. В том числе удовлетворять и твои нужды, и даже любые прихоти. Но только до тех пор, пока ты удовлетворяешь мои!

Говоря это, деспот, естественно, даже не потрудился понизить голос, намекая хоть на какую-то интимность сказанного. Я сжала зубы, не решив, должен ли меня оскорбить такой ответ или это знак особого ко мне отношения, поэтому эту тему предпочла не развивать. Бог его знает, как все обстоит по местным устоям. Я выясню, как мне реагировать на все со временем, а от молчания никому еще не было во вред. По крайней мере язвительных комментариев от рыжего не последовало, и то приятно.

Я и так уже безумно устала, а начавшийся крутой подъем заставил мои бедные ноги отозваться болезненными спазмами. Жаловаться мне не позволяла гордость, но и совсем хранить безмолвие было невыносимо, иначе все мои мысли концентрировались на физическом истощении.

— Этот… Ерин, он что, дружок Алево? — спрашивать такое подобное бестактно, я это осознаю, но не похоже, чтобы эти двое особо шифровались, а вопросы хоть немного отвлекали меня от невыносимой усталости и жажды.

Идущие позади Хоуг и Сандалф насмешливо зафыркали, как возбужденные жеребцы.

— Дружок?! Надо же, какое испорченное у тебя воображение, — естественно, не смолчал рыжий, и я гневно на него глянула, пока Грегордиан не видел, и сжала в руке рукоять ножа, который отобрать у меня не удосужились.

— Мабон значит сын, Эдна, — наконец снизошел до ответа деспот, и я почувствовала, как жар стыда прилил к щекам. Я действительно становлюсь подвинутой в этом мире. Раньше мне бы и в голову не пришло первым делом счесть людей любовниками, а не родней. Или пришло бы?

— Ну, они как бы совершенно не похожи, — даже не знаю, почему оправдываюсь вслух. — К тому же у мальчика крылья!