Подмена

Не знаю, причиной ли тому то, что при свете дня все выглядит не так пугающе, как в сумерках, или то, что я на этот раз была морально готова к происходящему вокруг, но настолько страшно, как вчера, уже не было. А может, я невольно заразилась невозмутимостью от впереди идущего Грегордиана. Он шел, практически не озираясь по сторонам, как хозяин всего окружающего пространства, уверенно и с таким видом, что любым угрозам лучше самим убраться с его дороги, целее будут. Все же быть объектом его какой-никакой защиты гораздо приятнее чем агрессии. В какой-то момент я заметила невдалеке, как что-то влажно блеснуло в солнечных лучах, и оторопело уставилась на здоровенное змееподобное существо, что медленно вытаскивало свое тело на берег одного из многочисленных здешних водоемчиков. Из абсолютно черной воды появилась большая рогатая голова, а затем, извиваясь и сворачиваясь кольцами, и все остальное. Гладкая, отливающая металлическим блеском мелкая чешуя покрывала длинное мускулистое тело, лишенное конечностей. Радужный гребень, увенчанный даже на вид жутко острыми сверкающими, как клинок в моих руках, шипами, тянулся вдоль всей спины. Несмотря на мое вечное отвращение к любым ползающим тварям и недавний страх, я ничего не могла сделать с кратким приступом восхищения этим созданием. Великолепный окрас и плавные, исполненные скрытой мощи движения словно заворожили на секунду. Пусть его красота была абсолютно непривычной и скорее уж отталкивающей, чем привлекающей, но она была. Существо, словно почувствовав мой взгляд, уставилось прямо на меня глазами размером с блюдца, в которых вместо зрачков были красноватые, светящиеся даже при дневном свете точки, и я невольно вздрогнула от того, что увидела в них. Любопытство, неуверенность и однозначно разум, пытающий себя вопросами и способный на настоящие эмоции.

— Познакомься, это и есть самец тару-ушти, Эдна! — голос Алево прозвучал прямо над ухом, заставив отшатнуться от неожиданности. — Посмотрела? А теперь иди пока не разозлила деспота.

— Пусть смотрит и запоминает, — резко и довольно громко отозвался Грегордиан, останавливаясь. Услышав голос деспота, тару-ушти стремительно повернул голову к нему и оскалился, демонстрируя гигантские зубищи. Самец несколько метнулся взглядом от меня к деспоту и обратно, и я даже успела задаться вопросом, кто из нас и что должен запомнить. Затем он, вскинув голову, издал уже знакомые мне рокочущие и щелкающие звуки, и со всех сторон ему отозвались, и зеленый ковер пришел в движение. У меня внутри все сжалось, и восхищение испарилось без следа, оставляя только страх. Грегордиан же в ответ на устроенную какофонию презрительно фыркнул и повелительно указал на озерцо, из которого выбрался возмутитель спокойствия. Продолжая скалиться и издавать невнятные звуки, будто огрызаясь, тару-ушти соскользнул обратно под воду и исчез. Грегордиан же просто пошел вперед, будто его больше вообще не волновала суета вокруг, и мы восстановили порядок движения, повинуясь его молчаливому приказу.

— А они превращаются… ну, во что-то более человекообразное? — спросила я спустя несколько минут, особо не адресуя никому вопрос.

— Нет, — не оборачиваясь ответил деспот.

— А как же они… — к своему стыду я попыталась представить существо, которое видела только что, с женщиной из деревни. Господи, с ума сойдешь в этом мире чокнутом!

— Могу тебе описать со всеми красочными деталями! — тут же язвительно отозвался Сандалф.

— Спасибо, не надо! Я как-то смогу дальше жить без этой информации! — огрызнулась я.

— А жаль! Я временами могу быть весьма талантливым рассказчиком. — Придурок рыжий!

Болото закончилось так же неожиданно, как и началось. Мы попали в жутко колючие заросли, и в этот момент я готова была искренне благодарить за то, что на мне штаны из плотной кожи. Несмотря на необычайную мягкость к телу изнутри, она оказалась абсолютно непроницаема для шипов, сквозь которые мы продирались. Мои джинсы здесь наверняка обратились бы в лохмотья, а ноги и задница стали бы сплошной раной. Глядя только вниз под ноги, я совершенно пропустила момент, когда местность вокруг совершенно изменилась. Мы вышли на широкую равнину, покрытую будто пестрым ковром островками цветов какого-то определенного цвета. Если над болотом все время висел туман, мешающий видеть перспективу, то тут воздух был кристально прозрачен. На другом конце этого открытого пространства я смогла разглядеть одинокую красноватую скалу, возвышающуюся над этим морем зелени и ярких красок. И, кажется, на плоской вершине этой каменной громадины были видны какие-то строения. От нее же начинались сероватые ленты дорог, расходящиеся в разных направлениях, на одну из которых мы и выходили прямо сейчас.

— Почти дома! — пробормотал Хоуг, и его голос дрогнул.