Подмена

Оказавшись в одиночестве, я наконец была избавлена от необходимости изображать невозмутимость и держать спину прямо. Мышцы, особенно на ногах, дико болели, желудок сводило от голода, во рту пересохло. На плечи, казалось, давила неподъемная тяжесть самой реальности, а в грудь будто загнали огромное сверло и непрерывно-монотонно проворачивали, посылая в каждую клетку импульсы тоски и безысходности. Больше всего хотелось опуститься прямо на чертов мягкий ковер, потому что на эти роскошные ложа смотреть было тошно, и прореветься, давая выход тому отчаянью, что пропитало душу насквозь, подобно отраве. Но никакие слезы не принесут мне облегчения, рыдай я хоть сутки напролет, и, когда они высохнут, ничего в моей судьбе не изменится. Поэтому черта с два я позволю себе развалиться и выть тут, оплакивая несправедливую долю. Подойдя к одному из золотых столиков, я рассмотрела лежащие горой угощения, весьма напоминающие конфеты ручной работы. Вряд ли меня стали бы травить, ведь столько сил было потрачено, чтобы притащить сюда. Взяла с блюда это круглое и приятно пахнущее нечто и откусила кусочек. Вкус был замечательный, отдаленно напоминающий шоколад, ваниль и кокос, только намного более утонченный и многогранный. Обволакивал язык сладостью и легкой горчинкой, которых было идеально в самый раз. Ни убавить, ни прибавить. Ну что же, раз другой еды, кроме сладостей, мне пока не предложено, сойдет и это. Сунув кинжал под мышку, прихватила блюдо, добавив к нему высокий, покрытый чеканными рисунками кувшин с какой-то жидкостью и золотой кубок, я направилась принимать местную ванну. Хотя, конечно, скорее это напоминало неглубокий бассейн, облицованный серо-розовым камнем с красивыми серебристыми прожилками. Устроив свою ношу на бортике и положив в прямой доступности свое единственное оружие, опустилась на колени и пощупала воду. Сначала она мне показалась прохладной, но едва я об этом подумала, как температура изменилась, становясь именно такой, какую я обычно любила. Раздеваясь, встала босыми ногами на камень пола и ощутила приятное тепло.

— Ну, прямо все по высшему разряду в вашем гребаном вертепе, — пробормотала под нос. — И я, между прочим, собираюсь этим без зазрения совести пользоваться! Помирать так с музыкой и всеми остальными удобствами!

Соскользнув в воду, которая на этот раз именно нормальной водой и ощущалась, не стала сдерживать долгий удовлетворенный стон. В конце концов, я впервые за последние дни оказалась наедине с собой, и уже это само по себе воспринималось несказанным удовольствием. Так что я себе просто позволю понаслаждаться, отдохну нормально, а потом начну загружать невеселыми думами об истинном положении вещей. Если бы еще и мозгу можно было повелительно приказать «Не думать!», то вообще было бы здорово. Закинув в рот еще одну круглую вкусняшку целиком, налила в кубок розовой жидкости из графина. Пахло чем-то цветочно-фруктовым, без алкогольного духа, и я отхлебнула немного и покатала на языке. Очень вкусно. Чуточка сладости, глубокий аромат роз и легкая цитрусовая кислинка. Пить можно! Откинувшись на бортик, следующие полчаса занималась тем, что медленно поглощала угощения и запивала этим неким подобием компота, кайфуя от ощущения, как постепенно уходит боль и усталость из мышц. Но вот, похоже, с отсутствием алкоголя в напитке я погорячилась. Легкий звон и опустошение в голове, странная невесомость в конечностях и теплота в желудке непрозрачно намекнули на наличие в нем градуса и даже немалого. Ну и наплевать! Сегодня же у них тут праздник по поводу возвращения сволочной сиятельной особы в родные пенаты! Вот и я отпраздную начало новой растреклятой жизни! Плеснув в свой кубок еще до полного, звонко чокнулась с наполовину опустевшим кувшином.

— Твое здоровье, Аня! — пожелала сама себе. — Похоже, оно и еще терпение тебе реально пригодятся в ближайшее время!

— Можно, я вымою и расчешу твои волосы? — раздался звонкий высокий голос со спины, едва сделала первый глоток, и я шарахнулась, разворачиваясь и поднимая волну, и уронила кубок, который с громким бульканьем пошел ко дну.

И только секунду спустя, глядя в блестящие темно-шоколадные глаза напротив, я вспомнила о кинжале и схватила его. А потом почти поддалась желанию тут же его опустить. Существо, стоявшее передо мной, было едва ли больше полуметра ростом. Еще один странный местный ребенок — подумалось сначала, до того, пока не рассмотрела вполне себе сформированные щедрые женские изгибы, хоть и выполненные в миниатюре. Кожа моей посетительницы была на пару тонов темнее, чем у Лугуса, и черты лица гораздо мягче, но однако же сомнений, что они одной породы или расы, не возникало. Только вместо шипов из волос, как у рослой мужской версии, у этой крошечной дамы на голове был задорный ирокез, по бокам и особенно по гребню щедро усыпанный разноцветными мелкими драгоценными камнями, непонятно как там державшимся.