Подметный манифест

Клаварош прочитал следующие строчки из книжки голосом почти обыкновенным, хотя и весьма лукаво. Левушка преспокойно перевел:

- Соседки ее переглянулись и стали друг дружку спрашивать, кому принадлежит сокровище, только что подавшее голос.

Далее Клаварош опять принялся передразнивать баб, а Левушка - вслед за ним, в меру артистического таланта:

- «Не мне», - сказала Зельмаида. «Не мне», - сказала другая дама. «Не мне», - сказала Монима. «Не мне», - сказал султан…

Тут он сам засмеялся, а архаровцы, соответственно, тоже.

Далее султан из книжки стал нацеливать волшебный перстень во всех женщин, попавшихся под руку, и их сокровища заговорили наперебой - в прекомичном исполнении Клавароша с Левушкой и под дружный хохот слушателей:

- Меня посещают слишком часто… Меня истерзали… Меня покинули… Меня надушили… Меня утомили… Меня плохо обслуживают…

На последней жалобе Демка, едва не рыдая, свалился со стула.

- Ну, будет, - сказал, являясь на свет Божий, Архаров. - Что это у вас за непотребство?

Наступила тишина. Обер-полицмейстер с узелком в левой руке ждал, пока подчиненные опомнятся. Ругаться он не собирался - ему куда любопытнее было узнать, чем это они тут занимались.

Клаварош встал и с поклоном протянул ему книжку.

- Мерси, мусью, - чинно сказал Архаров. - А вот тебе от твоей прелестницы. Пироги не простые с капустой, а вполне амурные.

Клаварош, крепко смутившись, взял узелок. Архаровцы кое-как справились с позывами к смеху и тоже весьма быстро встали. Некоторое время ждали - пока обер-полицмейстер разбирал буквы на синей обложке.

- «Ле бижу индекрет»? - спросил Архаров, не уверенный, что правильно произнес название.

- О, да, - подтвердил Клаварош и повторил то же самое с безупречным прононсом.

- Ну и что тут смешного?

Левушка тут же взмахнул рукой, решительно запрещая всякий смех.

- Это, Николаша, французское фриволите. По-русски значит - «Нескромные сокровища».

- Ну и что?

- Презабавная сказка. Господин Дидро сочинил, как султан Мангогул раздобыл кольцо. Стоит его направить на прелестницу, как она тут же начинает говорить чистую правду, только… только…

Клаварош подсказал, Левушка, нескольку смутившись, перевел:

- Не устами…

- Чем же?

Воцарилось молчание.

- Не извольте сердиться, ваша милость, - таким голосом, словно бы он рапортовал об установке нового фонаря взамен разбитого, сказал Тимофей. - А только тем, что у бабы промеж ног.

- Оно и есть то самое сокровище… - добавил Левушка, лишь теперь отчаянно покраснев. - Нескромное…

Архаров постоял несколько, глядя на свое притихшее воинство, и, как всегда неожиданно, расхохотался.

- Вакулы на вас нет, - сказал он. - Пока к нему не отправил - за дело, братцы.

Попасть в нижний подвал к самому плечистому из Шварцевых кнутобойц из-за бабьих сокровищ не хотел никто. Все явили на лицах величайшее внимание.

- Тимофей, вот деньги. Возьми с собой Клашку, Михея, кого еще… Тебя, Ушаков. Ступайте в обжорные ряды, сыщите там блинню почище. Короб где-нибудь лубяной возьмите и в тот короб наберите блинов сотен… ну, скажем, сотен шесть…

Тимофеев рот приоткрылся. Идти такой армией блины покупать - в этом было нечто грандиозно-несуразное.

- Туда же большой горшок сметаны, всяких заедок, пряников, меду, варенья, коли сыщется. Ну, чтоб набили короб доверху. Засим - в Зарядье, и там неподалеку от Марфиных ворот ждать, пока приедет Клаварош. Он будет за старшего. Пошли вон. Клаварош, ко мне.

Он привел француза в кабинет.

- Слушай, мусью. Там, у Марфы, сидит во втором жилье человек. Звать - Иван Осипов. Крутись как знаешь, но ты должен его увидеть. В лицо ему поглядеть. Понадобится - Марфину халупу поджигайте, лишь бы его оттуда выманить. Но сперва - добром. Обер-полицмейстер-де блинами кланяется… да что ты мне тут рожи корчишь?…

Клаварошу очень не хотелось идти к Марфе, когда у нее дома - иной сожитель. Но и у Архарова, при всем добром отношении к французу, выбора не было - только он один и видел в лицо человека, который незадолго до Пасхи навещал налетчиков на Виноградном острове и во время заварухи сгинул неведомо куда.

- Еще возьми вот это, - Архаров собрал в мешочек драгоценности и, затянув шнурки, отдал Клаварошу. - Можешь отдать ему явно, можешь просто на видное место выложить. Но чтоб все видели, что это дерьмо осталось в доме у Марфы. Поедешь на извозчике.

Клаварош угрюмо кивнул.

Он еще не верил в свое выздоровление и боялся совершать длительные прогулки. Архаров это понимал - ему самому пришлось как-то чуть ли не месяц отлеживаться с жесточайшей простудой, после чего он стал задыхаться. Если бы Матвей не изругал его и не велел больше ходить, Архаров по сей день переносил бы себя с места на место неторопливо, осторожно и степенно, как пожилой архиерей.

- Перекуси сперва, - напоследок распорядился Архаров. Он честно полагал, что хорошая еда - средство от всех болезней, и хотел поскорее вернуть француза в строй.

Клаварош поклонился и ушел выполнять распоряжение.