Подписчики

— Но ведь можно пользоваться… — начала она, но тут же умолкла, взглянув на экран. Обои — фотография ее и Флосс годичной давности — заменилась странным расплывчатым изображением. Экран был покрыт белыми квадратами со скругленными углами — обитая мягким материалом стена, догадалась Орла, какие бывают в психиатрических лечебницах. Не было ни времени, ни даты, ни иконок — только белые квадраты, которые запирали их снаружи, а не внутри.

— Взгляните. — Орла показала экран Мэнни.

Он скривился.

— Да, они все так выглядят. — Он открыл дверь.

Войдя, Орла заметила, что он запер замок.

Вид кухни вызвал у Орлы дежавю. Она была такой же, как кухня в ее квартире в первые два года, пока ее не обновили: желтый свет еще хуже, чем скупой белый, появившийся позже, шкафы с фасадами из фальшивой сосны.

Орла сделала несколько шагов вперед. Около десяти соседей сгрудились вокруг кухонного стола, двигаясь, чтобы дать друг другу место на диване винного цвета. В середине развалилась злая пожилая женщина, которая обычно целыми днями сидела на скамье с кожаным сиденьем в холле и приставала с болтовней к швейцарам.

— Шпана хулиганит, или какой-то сбой, — бормотала она сейчас, ни к кому конкретно не обращаясь. — Не нужно паники.

На зеленый в крапинку разделочный стол оперся сосед со второго этажа, мужчина за пятьдесят, чей бостон-терьер носил в зубах свернутые трубочкой газеты.

— Вот именно, — сказал сосед. — Я жил в центре, целый год дыша мертвечиной. Так что не знать времени — это еще не конец света.

В гостиной сидели дети с четвертого этажа, мальчик и девочка непонятного Орле возраста; в лифте всегда валялись детали от их ярких игрушек. Оба уставились в телевизор, на экране которого — пульс у Орлы помчался вскачь — были те же белые квадраты, что и в ее телефоне. Их мать, в такой же пижаме карамельного цвета, как и ее отпрыски, повернулась к ней и сказала:

— Так уже давно. Но мы на всякий случай не выключаем.

Мускулистый латиноамериканец, который раньше выходил по утрам на работу одновременно с Орлой, помогал сыну Мэнни Линусу задвинуть рождественскую елку в угол, чтобы освободить побольше места. Орла кивнула Линусу, но мальчик не встретился с ней взглядом. Она подумала, что его пугал ее огромный бюст, но потом он поднял голову, и девушка увидела его красные от слез глаза. Он боялся.

Подошел Мэнни и положил руки на плечи сыну.

— Итак, пока ничего не известно, — обратился он ко всем присутствующим. — Электричество есть, но что-то произошло со временем. На всех часах шесть-шесть-шесть. Интернета нет, телевизор не показывает. Всякие гаджеты просто… зависли. Телефон случайно ни у кого не ожил?

Все жадно поводили пальцами по экранам телефонов и покачали головами. Нет.

— К счастью для всех нас, — бодро сказал Мэнни, — я старомоден и еще пользуюсь стационарным телефоном. Вызову копов, пусть разбираются, что происходит. — Он приложил к уху трубку висящего на стене телефона, нахмурился и тихо повесил ее обратно.

— Мисс, — мягко окликнул Орлу мужской голос, — хотите сесть?

Орла обернулась. В каминном кресле с накинутой на спинку кружевной салфеткой расположился широкоплечий белый мужчина со спокойными, широко расставленными глазами за очками в серебристой оправе. Из расстегнутого ворота мятой белой рубашки выглядывал край пожелтевшей майки и рыжеватые курчавые волосы на груди. Орла не сразу узнала его: это был украинец из пентхауса, в чьем садике они с Флосс когда-то давно пили — Флосс придавала уверенности безупречная задница, а Орле придавала уверенности Флосс. Она поблагодарила украинца и села в предложенное кресло.

Послышался слабый стук в дверь. Все обернулись. Мэнни посмотрел в глазок и, качая головой, отпер дверь. Орла услышала, как он говорит:

— Извините. Я пускаю только жителей этого дома.

— Понимаю, — ответил женский голос. — Но я ненадолго, только погреться. Я живу на Статен-Айленде и не могу попасть домой. Транспорт не ходит. Ни автобусы, ни метро. Туннели и мосты тоже закрыты. Никому не разрешают выходить на улицы.

— Правда, что ли? — прошептал кто-то позади Орлы. — Ужас какой.

— Не могу, — ответил Мэнни.

— Пожалуйста.

Голос женщины показался Орле знакомым. Она встала и посмотрела, кто это. Увидев пушистые крашеные волосы над флисовой повязкой, девушка подошла к двери и коснулась плеча Мэнни.

Миссис Сальгадо без выражения, ничего не ожидая, взглянула на нее.

— Она со мной, — сказала Орла.

Мэнни недовольно скривил губы.

— Мы не можем принять всех, — проговорил он, но потом вздохнул и, оставив без внимания красноречивый взгляд жены, впустил мать Анны.

* * *

Они провели вместе всю ночь в ожидании каких-то перемен.