Подвижницы. Святые женщины нашего времени

Во время гражданской, действительно, многим жителям Царицына пришлось принимать солдат и офицеров. За Царицын шли долгие бои. Когда блаженную спрашивали, кто победит, она отвечала: «Красные петушки».

Перед кончиной святейшего патриарха Тихона пророчествовала:

– Скоро колокола будут звонить.

Скончалась блаженная Марфа на сорок пятом году жизни. Незадолго до кончины предсказала, что хоронить ее будут три раза. Так и случилось. В 1925 году блаженную похоронили в Свято-Духовой обители за алтарем летней церкви. Когда монастырь был закрыт, монахини тайно перезахоронили останки старицы недалеко от церкви Алексия, человека Божия, на улице Голубинской. После окончания Великой Отечественной войны одна из помощниц блаженной устроила новое перезахоронение ее останков – на центральном кладбище, так как Алексеевская церковь была почти разрушена и могила могла затеряться.

В 1942 году, когда под Сталинградом шли бои, местные жители хотели взять гроб Марфы и обнести его крестным ходом вокруг города, чтобы город был спасен.

Сейчас на Дмитровском центральном кладбище находится храм во имя новомученика Иосифа, митрополита Астраханского. Местные священники ежедневно служат на могиле блаженной панихиды. Среди тех, кто почитает память блаженной, много молодых людей, просящих ее молитв и помощи.

Невеста Христова

Н. А. Кошелев. Эскиз росписи храма Христа Спасителя. Семь Таинств церковных. Нижегородский художественный музей.

Блаженная Матрона Анемнясевская (Белякова). 1864–1936

Есть души, на долю которых выпадают тяжелые испытания. Таких испытаний – не одно и не два, а множество. Кажется, всю жизнь человек живет под невыносимым гнетом и умирает в забвении, никому не нужный. Обычный человек проклял бы Бога и покончил бы с собою, а такие люди живут и излучают радость, и привлекают этой радостью других. Бог имеет особенное попечение о таких людях. Они как бы всю жизнь находятся при Голгофе, со Христом распятым. Посреди скорбного моря их жизни они уже в детстве порой видят остров спасения и пользуются божественным миром души. Такой была блаженная старица Матрона Анемнясевская. Детство ее было тяжелым, кончина – достойной мученицы.

На крыльцо грязноватой крестьянской хаты вышла, чуть покачиваясь, девочка десяти лет. Ее, что называется, шатало ветром. Она укачивала небольшой сверток, а дитя в нем пускало пузырики. Сверток казался большим по сравнению с девочкой, которая его несла.

– Спи, сестричка, спи, – говорила девочка. – Вот, на воздухе поспи.

Старшая сестра шла как во сне, покачиваясь, плавно, как иногда ползут змеи. Она словно слышала каждую точку пространства. Только приглядевшись внимательно, можно было увидеть, что девочка слепая. На лице были следы перенесенной оспы – причины слепоты. Старшая нашла теплое место на крылечке, осторожно, продолжая укачивать дитя, присела. Устроившись, задремала. Младшая чуть слышно гукала и тоже задремала. Вдруг дитя выскользнуло из рук девочки, упало с крыльца на землю. Старшая сразу же ощутила пустоту в руках. Она вскочила и, забыв об осторожности, спрыгнула с крыльца. Оступилась, ударившись, тоже упала, но совсем рядом с ребенком, который и не понял, что упал. Старшая обняла его и попыталась встать.

Девочка не услышала, как подошла мать.

– Вот ведь шишига, сестру угробить хочешь! – воскликнула женщина и огромной птицей налетела на старшую дочь, выхватив из ее рук младшую.

Как и чем мать била Матрешу, та не видела, но била долго и особенно больно. Матреша знала, что сопротивляться и ругаться – хуже, чем молчать. Она с безмолвным криком сжалась и только вздрагивала, когда тело отвечало на побои. Наконец сознание помутилось, пришла усталость и начали болеть места ударов. Стало невыносимо тяжело. «Боже, Боже мой!» – взмолилась девочка.

Вдруг ощущение тяжести и боли ушло, стало тепло и спокойно. Перед глазами Матреши возникла Сама Царица Небесная. Она милостиво улыбнулась Матреше, коснулась головы, так что боль ушла совсем, и исчезла.

– Мама, мама! – завопила Матреша неожиданно громко. В ее голосе были радость и ужас. – Мама, смотри: вон Царица Небесная!

– Да как у тебя, шишиги, язык только повернулся такое сказать!

Мать снова начала бить Матрешу с удвоенной яростью. Но сил у женщины уже было меньше, побои скоро прекратились. Однако благодатное тепло девочку не покидало.

Как прошли вечер и ночь, Матреша не помнила. Она добралась до своего места на печке и заснула. Спала она долго и сладко, как давно не спала. Утром снизу раздался голос матери:

– Ну ты, шишига, вставай, что разлеглась! Блины уже на столе.

Матреша, предвкушая горячие блины, встрепенулась было, но – двинуться совсем не могла. Ни рукой, ни ногой. Конечности словно бы разломаны были на части. Руки немного шевелились, сидеть Матреша не могла.

– Мама, я пошевелиться не могу.

– Вот всегда с тобой беда какая, кикимора!