Подземные. Жив

– Дамы и господа всего света, я пришел рассказать вам о тайне телевидия. Телевидие есть великая громадная длинная рука света, какая суется прямо вам в парадную гостиную, и даже посреди ночи, когда никаких представлений не играют, где есть свет, хоть в студии и темь стоит. Присмотритесь к этому свету. Сперва от него вам будет больно, он станет бомбардировать вам глаза сотней триллионов электронных частиц самого себя, а немного погодя вы уж и перестанете обращать на это внимание. Почему? – заверещал он шибко громко, и Дылда ему на это грит:

– Да!

А дядька грит:

– Потому что тогда как электричество есть свет, при котором видеть, это есть тот свет, не при котором видеть, а которым

видеть – не при котором читать, а которым читать. Это свет, который вы ощущаете. Впервые на свете свет собрали из источников света и бабахнули им через трубку так, что ее можно смотреть и присматриваться к ней, а не просто моргать. А она принимает обличья мужчин и женщин, которые в студии плоть и кровь, но в гостиную вам поступают светом со всеми своими звуками, которые снимают на боковой дорожке. Что же это означает, дамы и господа?

Ну, этово никто не знал и все ждали, а Дылда такой грит:

– Валяй, дядя! – чтоб послушать.

– Это означает, что человек открыл свет и балуется с ним впервые в жизни, что он выпустил его концентрированные заряды всем в дома, и никому покамест не известно, какое воздействие это произведет на ум и душу людскую, может, кроме того, что некоторые ощущают общую нервозность, глаза у них болят, нервы дергаются и закрадывается подозрение, будто раз появилось это одновременно с АТОМОМ, между этими двумя может существовать какой-то нечестивый союз, будто оба они – плохо и вредно для здоровья, а также подводят к концу света, хотя некоторые оптимисты утверждают, будто это прямая противоположность атому и способна успокаивать и расслаблять нервы, расстроенные атомом. Никто не знает! – громко простонал он да прямиком на всех вокруг и глядь. Ну, все, конечно, заиннересовали, а на речуги про покаяние ноль вниманья, и Дылда согласился, сам весь из себя поразившись. – А еще, дамы и господа, – грит тот, – в старину, в Депрессию, разъездной торговец, бывало, ногу вам в дверь просовывал – а теперь та нога сунулась к вам прямо в гостиную, вот только выглядит он, клятый, до того странно при таком свете, что его преображение у вас и в уму-то не помещается. И не думайте, будто он сам не нервничает больше, чем в пору Депрессии, покуда за всем этим светом дергается да заглядывает в неведомую Америку. Да, дамы и господа, и я видел торговца по телевидию вчера вечером, кто надел для развлеченья маску, да вот только глаза его ужасно напуганно поглядывали из-под той маски на миллион других глаз, спрятанных получше. Что это означает? – рявкнул он, и все уж чуть было на коленки не бац, чтоб про это выяснить, так сказать, а Дылда как заорет:

– Валяй! – и рукой об руку себе тресь.

– Настанет день, когда один гигантский мозг начнет телевидеть Второе Пришествие в свете, и все в мире увидят это у себя в мозгах посредством мозгового телевидия, какое Сам Христос заставит включиться чудом, и никого не пощадит незнаньем Истины, и все спасутся навеки, и, мужчины и женщины всего мира, предупреждаю вас, живите как можете лучше и будьте в дальнейшем добры друг к другу, а больше ничего вам знать и не нужно. Нам всем это известно. – И скок такой прочь, спокойный, как здрасьте-пожалте, а Дылда глядь ему вслед с самым что ни есть довольным да радым видом, да в ладоши захлопал, а тута и все прочие как давай хлопать тож, и говорун через то скрылся во славе. Деда, от так оно все странно было.

Тута дядька из Армии Спасения на нас как взвоет:

– Неужто не понимаете вы, что Господь грядет? – И тута ж по всей улице скрежет да грохот, красные огни пылают да мигают куда ни глянь, и я весь пригнулся, а то пожарные машины на пожар несутся, да цельная банда пожарников за каски свои держится сурьезно эдак да недовольно, и мчат они сотень миль в час. Ухуу! от тута-то мы и встрепенулись, а Дылда грит:

– Ухии! – И все тута точняк как-то поразились да заиннересовались. А потом все опять в порядок вернулось, и народ ссутулился да пошел себе, скучный, как обычно.

В общем, пора двигать нам было, и Дылда такой грит:

– Когда-нибудь мы еще вернемся на Таймс-сквер, а теперь нам через эту ночь перебраться надо, как тому старику с седыми волосами, и двигать себе дальше, покуда на другую сторону этих здоровенных, выпирающих Соединенных Штатов и всей голодраной земли, что на них есть, не переберемся, покуда не будем мы живы и здоровы у Тихоокеанского моря, где осесть можно да Господа возблагодарить. Ты готов, Жив? – грит он, я ему грю:

– Да. – И от тута-то мы и двинули.

Глава 13

Призрак Саскуэханны