Поэты и цари

Правда, восточнославянская традиция была коммунитарной: слишком много волн кочевников из степи обрушилось на Русь, от киммерийцев в Х веке до н. э. до половцев в Х веке н. э. Скифы, сарматы, печенеги, те самые «неразумные хазары»… Вплоть до последней войны, до цунами, смывшего все будущее и благополучие Руси, до монголов ХIII века. Эти волны унесли нас в открытое море от берегов греческой и римской цивилизации, хотя в V веке до н. э. и III веке мы уже приникли к этим истокам пересохшими от степного ветра губами. Рим дал бы нам правовую традицию легитимности, отсутствие которой в наших генах ощутимо до сих пор. Эллада дала бы нам институциональную гражданскую свободу вместо хмельной, непричесанной вольности, письменность, историю, философию, ораторское искусство.

Коммунитарная традиция совместной обороны, отпора, коллективного выживания была губительна. Из «верви» – группы поселян с круговой порукой и общим полем – потом получится община, о которую разбились усилия реформатора Столыпина, пытавшегося создать фермеров-индивидуалов. А община плавно перейдет в коммуналку и колхоз. Это рок. Нам не хватало индивидуализма, эту недостаточность навязала Руси полувоенная жизнь – вечно на бивуаках, за частоколом, из огня да в полымя.

Степь не только идет войной на наш лес и на наши полянки (отсюда поляне и древляне: место первой прописки племен становится именем). Она смешивается с нами и дает традицию Дикого поля, традицию запорожцев, анархистов и гражданской войны, традицию, бросавшую нас то к Стеньке, то к Емельке, то на Сенатскую площадь. Традицию Смутных времен и революций.

Скандинавский след

Но с VIII века с Севера, с Ладоги, из фьордов к нам пришла (сначала – в Новгород, потом – в Киев, далее – везде) скандинавская традиция. Она пришла с Рюриком, Олегом, Свенельдом. С варягами. Традиция индивидуалистическая, сделавшая Европу (и через нее США) зоной свободы и гражданственности. Там, в Норвегии, у самих фьордов, ледников, гор и камней каждый бонд (свободный земледелец и воин) был сам себе голова. Там ярлов, конунгов и королей воины избирали на собрании – тинге – не хуже, чем поляки на «коло», только на много веков раньше. Там многопартийная система (биркебейнеры, риббунги, баглеры) существовала с Х века.

Варяги в своих ладьях побывали всюду. Именно они создавали конфедеративное государство «Русь» (собрание воинов, ибо в прямом переводе Русь – это копье). Скандинавскую традицию загоняли на каторгу, бросали в тюрьмы, поднимали на штыки и на вилы, но она никуда не делась. Это наш вечный Гольфстрим, который никогда не даст Руси успокоиться в теплых объятиях автократии, как успокоились Китай и Северная Корея. Эта традиция – традиция меньшинства, но она не даст стране лечь на снег и заставит ее вечно, спотыкаясь, брести в Европу, брести через десяток модернизаций, падать, катиться назад под свинцовыми ветрами ордынской и византийской традиций – и опять вставать и ползти в Европу, к очагу тех самых викингов, которые навеки соблазнили нас своей заснеженной свободой и горной военной демократией.

Варяги – демиурги, творцы, авантюристы, славяне – созидатели, мирные воины с бронепоездом (лук, стрелы, копье и меч) на запасном пути. Степняки – поэты и мятежники, путешественники и разбойники, вечная закваска протеста в спокойной славянской крови. С этим можно было жить, и жить неплохо. Киевская Русь на краткий исторический миг (XII век) была первой в Европе и по ВВП, и по качеству жизни, и по грамотности, и по уровню развития демократии. Мы были не только житницей Европы, мы были ее МВФ. У нас были деньги (закамское новгородское серебро) и твердая валюта в у.е. тех времен – меха и драгоценные камни. У нас брали взаймы. Дочери Ярослава Мудрого были нарасхват в Европе. Наши войска ходили «напрокат» во Францию, Венгрию, Польшу. А Новгород таким и останется до конца, до 1470 года. Он будет выше по уровню городов Ганзейского права, его народное собрание на Софийской площади восстановило древнюю славу форума в Риме и агоры в Элладе. В Новгороде все ходили в сапогах и все умели читать. Чистая скандинавская традиция, павшая на благодатную славянскую почву. Это был тест, это наше доказательство перед лицом истории. Можем, если не прислушиваться к гибельным традициям – византийской и ордынской, если с традицией Дикого поля проводить только уик-энды и отпуска.

Византийский след