Поэты пушкинской поры

Горделивый и свободный,

Чудно пьянствует поэт!

Кубок взял: душе угодны

Этот образ, этот цвет;

Сел и налил; их ласкает

Взором, словом и рукой;

Сразу кубок выпивает

И высоко подымает,

И над буйной головой

Держит. Речь его струится

Безмятежно весела,

А в руке еще таится.

Жребий бренного стекла!

ПОЭТУ

Когда с тобой сроднилось вдохновенье,

И сильно им твоя трепещет грудь,

И видишь ты свое предназначенье,

И знаешь свой благословенный путь;

Когда тебе на подвиг всё готово,

В чем на земле небесный явен дар,

Могучей мысли свет и жар

И огнедышащее слово, —

Иди ты в мир – да слышит он пророка,

Но в мире будь величествен и свят:

Не лобызай сахарных уст порока

И не проси и не бери наград.

Приветно ли сияет багряница?

Ужасен ли венчанный произвол?

Невинен будь, как голубица,

Смел и отважен, как орел!

И стройные, и сладостные звуки

Поднимутся с гремящих струн твоих;

В тех звуках раб свои забудет муки,

И царь Саул заслушается их;

И жизнию торжественно-высокой

Ты процветешь – и будет век светло

Твое открытое чело

И зорко пламенное око!

Но если ты похвал и наслаждений

Исполнился желанием земным, —

Не собирай богатых приношений

На жертвенник пред Господом твоим:

Он на тебя немилосердно взглянет,

Не примет жертв лукавых; дым и гром

Размечут их – и жрец отпрянет,

Дрожащий страхом и стыдом!

УТРО

Пурпурово-золотое

На лазурный неба свод

Солнце в царственном покое

Лучезарно восстает;

Ночь сняла свои туманы

С пробудившейся земли;

Блеском утренним поляны,

Лес и холмы расцвели.

Чу! как ярко и проворно,

Вон за этою рекой,

Повторяет отзыв горный

Звук волынки полевой!

Чу! скрыпят уж воротами,

Выезжая из села,

И дробится над водами

Плеск рыбачьего весла.

Ранний свет луча дневного.

Озарил мой тайный путь;

Сладко воздуха лесного

Холод мне струится в грудь:

Молодая трепетала,

Новым пламенем полна,

Нежно, быстро замирала —

Утомилася она!

Скоро ль в царственном покое

За далекий синий лес

Пурпурово-золотое

Солнце скатится с небес?

Серебристыми лучами

Изукрасит их луна,

И в селе, и над водами

Снова тень и тишина!

Д.В. ДАВЫДОВУ

Давным-давно люблю я страстно

Созданья вольные твои,

Певец лихой и сладкогласный

Меча, фиала и любви!

Могучи, бурно-удалыя,

Они мне милы, святы мне, —

Твои, которого Россия,

В свои годины роковыя,

Радушно видит на коне,

В кровавом зареве пожаров,

В дыму и прахе боевом,

Отваге пламенных гусаров

Живым примером и вождем;

И на скрижалях нашей Клии

Твои дела уже блестят:

Ты кровью всех врагов России

Омыл свой доблестный булат!

Прими рукою благосклонной

Мой дерзкий дар: сии стихи —

Души студентски-забубенной

Разнообразные грехи.

Там, в той стране полунемецкой,

Где безмятежные живут

Веселый шум, ученый труд

И чувства груди молодецкой,

Моя поэзия росла

Самостоятельно и живо,

При звонком говоре стекла,

При песнях младости гульливой,

И возросла она счастливо —

Резва, свободна и смела,

Певица братского веселья,

Друзей, да хмеля и похмелья

Беспечных юношеских дней;

Не удивляйся же ты в ней

Разливам пенных вдохновений,

Бренчанью резкому стихов,

Хмельному буйству выражений

И незастенчивости слов!

Д.В. ДАВЫДОВУ

Жизни баловень счастливый,

Два венка ты заслужил;

Знать, Суворов справедливо

Грудь тебе перекрестил:

Не ошибся он в дитяти,

Вырос ты – и полетел,

Полон всякой благодати,

Под знамена русской рати,

Горд и радостен и смел.

Грудь твоя горит звездами,

Ты геройски добыл их

В жарких схватках со врагами,

В ратоборствах роковых;

Воин, смлада знаменитый,

Ты еще под шведом был

И на финские граниты

Твой скакун звучнокопытый

Блеск и топот возносил.

Жизни бурно-величавой

Полюбил ты шум и труд:

Ты ходил с войной кровавой

На Дунай, на Буг и Прут;

Но тогда лишь собиралась

Прямо русская война;

Многогромная скоплялась

Вдалеке – и к нам примчалась

Разрушительно-грозна.

Чу! труба продребезжала!

Русь! тебе надменный зов!

Вспомяни ж, как ты встречала

Все нашествия врагов!

Созови из стран далеких

Ты своих богатырей,

Со степей, с равнин широких,

С рек великих, с гор высоких,

От осьми твоих морей!

Пламень в небо упирая,

Лют пожар Москвы ревет;

Златоглавая, святая,

Ты ли гибнешь? Русь, вперед!

Громче буря истребленья,

Крепче смелый ей отпор!

Это жертвенник спасенья,

Это пламень очищенья,

Это Фениксов костер!

Где же вы, незванны гости,

Сильны славой и числом?

Снег засыпал ваши кости!

Вам почетный был прием!

Упилися еле живы

Вы в московских теремах,

Тяжелы домой пошли вы,

Безобразно полегли вы

На холодных пустырях!

Вы отведать русской силы

Шли в Москву: за делом шли!

Иль не стало на могилы

Вам отеческой земли!

Много в этот год кровавый,

В эту смертную борьбу,

У врагов ты отнял славы,

Ты, боец чернокудрявый,

С белым локоном на лбу!

Удальцов твоих налетом

Ты, их честь, пример и вождь,

По лесам и по болотам,

Днем и ночью, в вихрь и дождь,

Сквозь огни и дым пожара

Мчал врагам, с твоей толпой

Вездесущ, как Божья кара,

Страх нежданного удара

И нещадный, дикий бой!

Лучезарна слава эта,

И конца не будет ей;

Но такие ж многи лета

И поэзии твоей:

Не умрет твой стих могучий,

Достопамятно-живой,

Упоительный, кипучий,

И воинственно-летучий,

И разгульно-удалой.

Ныне ты на лоне мира:

И любовь и тишину

Нам поет златая лира,

Гордо певшая войну.

И как прежде громогласен

Был ее воинский лад,

Так и ныне свеж и ясен,

Так и ныне он прекрасен,