О сон! Когда в душе — тоски приток,Забвения даруешь ты крупицы.Обычно ты смиренней пленной птицы,Страшащейся покинуть свой шесток.Но этой ночью ты — как мотылек,Порхающий беспечно у границыВоды и неба: сядешь на ресницы,Но миг один — и ты уже далек.Я весь пылаю в нетерпенье жгучемИ, словно своенравное дитя,То на тебя ропщу, досадой мучим,То жажду примиренья не шутя.Ты был врагом, о сон! Стань другом лучшим —И сердце убаюкай, низлетя.
Как жаворонок, неба звонкий друг,Резвящийся в предутренней прохладе,Она в веселом праздничном нарядеЛетит… Куда же путь ее?.. На юг,На север ли — туда, где царство вьюг?Кому какое дело? Пусть в досадеКосится враг, она скользит по глади —И только брызги тучами вокруг.Пристанищем ей будет порт, лагуна?Кто знает… Как и в прошлые века,В груди моей тревога и тоска…Она ж, сияя радостно и юно,Летит вперед. Уже издалека,Я шлю тебе свое прости, о шхуна!
Господень мир, его мы всюду зрим,И смерть придет, копи или расходуй.А в нас так мало общего с природой,В наш подлый век мы заняты иным.Играет море с месяцем златым,Порхает ветер, опьянен свободой,Иль спит и копит мощь пред непогодой.Что нам с того! Мы равнодушны к ним.Мы для всего чужие. Боже правый,Зачем я не в язычестве рожден!Тогда, священной вскормленный дубравой,Я видел бы веков минувших сон.При мне б из волн вставал Протей лукавый,При мне бы дул в крученый рог Тритон [197].
Не хмурься, критик, не отринь сонета!Он ключ, которым сердце открывалСвое Шекспир; Петрарка врачевалПечаль, когда звенела лютня эта;У Тассо часто флейтой он взывал;Им скорбь Камоенса была согрета;Он в кипарисовый венок поэта,Которым Дант чело короновал,Вплетен, как мирт; он, как светляк бессонный,Вел Спенсера на трудный перевал,Из царства фей, дорогой потаенной;Трубой в руках у Мильтона он стал,Чье медногласье душу возвышало;Увы, труба звучала слишком мало!