Поэзия США

Небеса были серого цвета,          Были сухи и скорбны листы,          Были сжаты и смяты листы,За огнем отгоревшего лета,          Ночь пришла — сон глухой черноты, —Близ туманного озера Обер,          Там, где сходятся ведьмы на пир,          Где лесной заколдованный мир,Возле дымного озера Обер,          В зачарованной области Вир.Там однажды, в аллее Титанов,          Я с моею Душою блуждал,          Я с Психеей, с Душою блуждал.В эти дни трепетанья вулканов          Я сердечным огнем побеждал,          Я спешил, я горел, я блистал, —Точно серные токи на Яник,          Бороздящие горный оплот,Возле полюса, токи, что Яник

          Покидают, струясь от высот.Мы менялися лаской привета,          Но в глазах затаилася мгла,          Наша память неверной была,Мы забыли, что умерло лето,          Что октябрьская полночь пришла,          Мы забыли, что осень пришла,И не вспомнили озеро Обер,          Где открылся нам некогда мир, —Это дымное озеро Обер          И излюбленный ведьмами Вир.Но когда уже ночь постарела          И на звездных небесных часах          Был намек на рассвет в небесах,Что-то облачным сном забелело          Перед нами в неясных лучах —И внезапно предстал серебристый          Полумесяц — двурогой чертой,Полумесяц Астарты лучистый,          Очевидный двойной красотой.

Я промолвил: «Астарта нежнее          И теплей, чем Диана, она —          В царстве вздохов, и вздохов полна:Увидав, что, в тоске не слабея,          Здесь душа затомилась одна, —Чрез созвездие Льва проникая,          Показала она в облаках          Путь к забвенной тиши в небесахИ, чело перед Львом не склоняя,          С нежной лаской в горящих глазах,Над берлогою Льва возникая,          Засветилась для нас в небесах».Но Психея, свой перст поднимая,          «Я не верю, — промолвила, — в сны          Этой бледной богини Весны.О, не медли, — в ней бледность больная!          О, бежим! Поспешим! Мы должны!»И в испуге, в истоме бессилья          Не хотела, чтоб дальше мы шли,

И ее ослабевшие крылья          Опускались до самой земли —          И влачились, влачились в пыли.Я ответил: «То страх лишь напрасный,          Устремимся на трепетный свет:          В нем — кристальность, обмана в нем нет,Сибиллически-ярко-прекрасный.          В нем Надежды манящий привет, —          Он сквозь ночь нам роняет свой след.О, уверуем в это сиянье, —          Так зовет оно вкрадчиво к снам,Так правдивы его обещанья          Быть звездой путеводною нам,          Быть призывом — сквозь ночь — к небесам!»Так ласкал, утешал я Психею          Толкованием звездных судеб, —          Зоркий страх в ней утих и ослеп.И прошли до конца мы аллею,          И внезапно увидели склеп,          С круговым начертанием склеп.

«Что гласит эта надпись?» — сказал я,          И как ветра осеннего шум —Этот вздох, этот сон услыхал я:          «Ты не знал? Улялюм — Улялюм —          Здесь могила твоей Улялюм».И сраженный словами ответа,          Задрожав, как на ветке листы,          Как сухие под ветром листы,Я вскричал: «Значит, умерло лето,          Это — осень и сон черноты,          Небеса потемневшего цвета.Ровно год, как на кладбище лета          Я здесь ночью октябрьской блуждал,          Я здесь с ношею мертвой блуждал, —Эта ночь была — ночь без просвета,          Самый год в эту ночь умирал,          Что за демон сюда нас зазвал?О, я знаю теперь: это — Обер,          О, я знаю теперь: это — Вир,Это — дымное озеро Обер          И излюбленный ведьмами Вир».