Поэзия трубадуров. Поэзия миннезингеров. Поэзия вагантов

Как весел, кто несется вскачьПо апулийским нивам...Уймись, душа, и зависть спрячьК тем вольным и счастливым.Поет охотничий рожок,Ручей ласкает око...И милый девичий кружокЯ вижу издалека.По своему желанью яТеперь расстался с вами:Не сокола пускаю, не за лисой гоняюсь,Уже не я за ланью теперь скачу лесами,Не я венок сплетаю и розою пленяюсь,Не ты меня приветишь,Зайдя со мной в траву,В саду меня не встретишьСредь юношей пригожих: я по морю плыву.Себе порой я в тягость сам,

Мне нет нигде покоя —Сегодня здесь, а завтра там —Желание такое!Мотаюсь я по свету,И хоть легко поется,Нудь утро или вечер,С тяжелою заботой душа не расстается.Все напрягаю силы,Чтоб в мире, полном зла,Вода не поглотила,Земля не подвела.Но пусть я в платье драном,Пускай я нищ и наг,Закрыта даль туманом,А в сердце метит враг,—Я все равно не струшу,Я муки все приму,И верность не нарушу

Всевышнему владыке, владыке моему.Кто был, как я, бедою бит,Не чаял избавленья?Мне стал бы гробом остров Крит,Но дал господь спасенье.Однажды бурей злоюМеня к скале прижало,А в этом — я не скрою —Веселенького мало.Когда сломались весла, смекните, что случилось!Порвало парус в клочья, пустило по воде.Мне все гребцы сказали, что им не приходилосьТерпеть, как этой ночью, и я скорбел в беде.На море шторм продлилсяТак до шестого дня.Я от него не скрылся,Он, наравне с другими,Не миновал меня.

Двенадцать яростных ветровНа судно нападали —То с африканских берегов,То из турецкой дали.Был шторм свиреп и бешен,Крутил с нездешней силой...За то, что я так грешен,Господь меня помилуй!Моя вода закисла, сухарь мой черств и горек,Протухла солонина, кислятина вино,Вонь, что смердит из трюма,Не лучший спутник в море,Я предпочел бы розу, когда бы суждено.Горохом и бобамиНе кормится душа:Захочет бог быть с нами,Тогда любая пищаМне станет хороша.

Ах, тот, кто движется вперед,Счастливейший на свете!А я все жду, когда придетКо мне попутный ветер!Сирокко шел с востока,Летела трамонтана,Зюйд-вест трубил жестокоС пустыни океана.Мистралем обжигало и греческим пронзило,Норд-ост дул и Арзура, Левант им отвечал,Подуло африканским, турецким просквозило,Одиннадцать свистели, двенадцатый крепчалУзнать бы их не многоНа суше я успел.Я шел во имя бога,—Лишь так, а не иначе,—Что б я ни претерпел. 

* * *