Поющие в терновнике

After the crates arrived from Sydney and the house took on a more familiar look with its books, china, ornaments and the parlor filled with Fee's furniture, things began to settle down.	Потом из Сиднея прибыл багаж, расставлены были по местам книги, посуда, кое-какие украшения, а в гостиной - клавесин и другие вещи Фионы, и в доме стало привычнее, жизнь понемногу входила в колею.
Paddy and the boys older than Stu were away most of the time with the two station hands Mary Carson had retained to teach them the many differences between sheep in northwest New South Wales and sheep in New Zealand.	Пэдди и мальчики, кроме младшего, Стюарта, почти все время проводили с двумя работниками, которых Мэри Карсон задержала на ферме, чтобы они обучили приезжих хозяйничать, ведь на северо-западе Нового Южного Уэльса овцеводство поставлено совсем не так, как в Новой Зеландии.
Fee, Meggie and Stu discovered the differences between running a house in New Zealand and living in the head stockman's residence on Drogheda; there was a tacit understanding they would never disturb Mary Carson herself, but her housekeeper and her maids were just as eager to help the women as her station hands were to help the men.	А Фиа, Мэгги и Стюарт убедились - хозяйничать в доме старшего овчара Дрохеды совсем не то, что в прежнем их доме в Новой Зеландии; подразумевалось, что беспокоить Мэри Карсон ни в коем случае не следует, но ее экономка и остальные служанки так же рады были помочь женской половине семейства Клири, как работники фермы - Падрику и его сыновьям.
Drogheda was, everyone learned, a world in itself, so cut off from civilization that after a while even Gillanbone became no more than a name with remote memories.	Скоро оказалось, что Дрохеда - нечто обособленное, самодовлеющее, отрезанное от всего цивилизованного мира, и даже Джиленбоун понемногу стал всего лишь названием, от него мало что осталось в памяти.
Within the bounds of the great Home Paddock lay stables, a smithy, garages, innumerable sheds storing everything from feed to machinery, dog kennels and runs, a labyrinthine maze of stockyards, a mammoth shearing shed with the staggering number of twenty-six stands in it, and yet another jigsaw puzzle of yards behind it.	Г раницы огромной усадьбы вмещали и конюшни, и кузницу, и гаражи, и множество хозяйственных построек, где хранились всяческие запасы и припасы, от провизии до инструментов и машин; тут и псарня, собачий питомник, сложный лабиринт скотных дворов, гигантская стригальня, где могут работать сразу ни много ни мало двадцать шесть стригалей, и за нею еще головоломная путаница всяческих хозяйственных дворов.
There were fowl runs, pigpens, cow bails and a dairy, quarters for the twenty-six shearers, small shacks for the rouseabouts, two other, smaller, houses like their own for stockmen, a jackaroos' barracks, a slaughter yard, and woodheaps.	Тут птичники, свинарники, коровники с помещениями для дойки, маслодельня, жилища для двадцати шести стригалей, хибарки для сезонников, еще два дома вроде отведенного семье Клири, но поменьше, для других овчаров, барак для новичков, бойня и нескончаемые штабеля дров.
All this sat in just about the middle of a treeless circle whose diameter measured three miles: the Home Paddock.	Все это размещается примерно посередине круглой луговины трех миль в поперечнике и называется "Главная усадьба".
Only at the point where the head stockman's house lay did the conglomeration of buildings almost touch the forests beyond.	Лишь в одной точке, у дома старшего овчара, это скопище разноместных построек почти вплотную примыкает к лесу.