Поющие в терновнике

"It's a part of God's great unfathomable plan; think of it like that!"	- Неисповедимы пути господни, поймите это!
Frank shook off the detaining hand and walked to the door with his light, deadly, tiptoed gait.	Фрэнк стряхнул его руку и легким, неслышным своим шагом, шагом опасного крадущегося зверя пошел к выходу.
He was born to be a boxer, thought Father Ralph in some detached corner of his brain, that cardinal's brain.	Да, он прирожденный боксер, мелькнуло в мозгу отца Ральфа - в бесстрастном мозгу прирожденного кардинала.
"God's great unfathomable plan!" mocked the young man's voice from the door.	- "Неисповедимы пути господни!" - передразнил с порога Фрэнк.
"You're no better than a parrot when you act the priest, Father de Bricassart!	- Когда вы разыгрываете пастыря духовного, вы просто попугай, преподобный де Брикассар!
I say God help you, because you're the only one of us here who has no idea what he really is!"	Да помилуй Бог вас самого, вот что я вам скажу, из всех нас вы тут один понятия не имеете, что вы такое на самом деле!
Paddy was sitting in a chair, ashen, his shocked eyes on Meggie as she huddled on her knees by the fire, weeping and rocking herself back and forth.	Пэдди, мертвенно-бледный, сидя на стуле, не сводил испуганных глаз с Мэгги, а она съежилась на коленях у камина и все плакала и раскачивалась взад и вперед.
He got up to go to her, but Father Ralph pushed him roughly away.	Он встал, шагнул было к ней, но отец Ральф грубо оттолкнул его.
"Leave her alone.	- Оставьте ее.
You've done enough!	Вы уже натворили бед!
There's whiskey in the sideboard; take some.	Возьмите там в буфете виски, выпейте.
I'm going to put the child to bed, but I'll be back to talk to you, so don't go.	И не уходите, я уложу девочку, а потом вернусь, поговорим.
Do you hear me, man?"	Слышите вы меня?
"I'll be here, Father.	- Я не уйду, ваше преподобие.
Put her to bed."	Уложите ее в постель.
Upstairs in the charming apple-green bedroom the priest unbuttoned the little girl's dress and chemise, made her sit on the edge of the bed so he could pull off her shoes and stockings.	Наверху, в уютной светло-зеленой спаленке, отец Ральф расстегнул на девочке платье и рубашку, усадил ее на край кровати, чтобы снять башмаки и чулки.
Her nightdress lay on the pillow where Annie had left it; he tugged it over her head and decently down before he removed her drawers.	Ночная рубашка, приготовленная заботливой Энни, лежала на подушке; отец Ральф надел ее девочке через голову, скромно натянул до пят, потом снял с нее штанишки.
And all the while he talked to her about nothing, silly stories of buttons refusing to come undone, and shoes stubbornly staying tied, and ribbons that would not come off.	И все время что-то болтал о пустяках - пуговицы, мол, не хотят расстегиваться, и шнурки от башмаков нарочно не развязываются, и ленты не желают выплетаться из кос.