Пока смерть не разлучит нас

Суставы болели, лодыжка пульсировала из-за недавнего растяжения, и я почувствовала, как рана в боку снова открылась. Новый порез от стального носка его ботинка. Он всё равно не успел зажить. Я всего лишь промыла его водой и завязала на талии разорванную рубашку, чтобы остановить кровотечение, и сейчас туда точно попала инфекция. Нужно показаться врачу, но это неважно. Не в этот раз. Рана либо заживёт сама, либо я умру, то же касается и всех других моих ран.

Забывая про свою боль, я оглянулась к окну и увидела нож в папиной руке.

Слишком поздно.

Он занёс нож над ней чисто из-за театральности. Она не двигалась — застыла в страхе. Я тоже. Не могла пошевелиться.

В лёгких замер воздух, пока я пыталась решить, что делать. Что я могу? Она не пошевелилась, когда он опустил лезвие к её груди, но я услышала крик. Тот прорывался через стекло и тишину леса, заставив меня содрогнуться. С деревьев в испуге слетели птицы, этот шум прорезал тишину ночи.

Он снова поднял лезвие и поднёс к её животу, когда она тяжело упала назад. Она сжалась от этого удара, и внутри меня все сжалось от ужаса и холода.

Она мертва. Моя мама мертва.

Он бросил нож, отступил на полшага и осмотрел то, что сделал. Он потёр рукой губы и покачал головой. Его нога оторвалась от земли, и он пнул её бедро. Когда она не пошевелилась, он наклонился. На мгновение мне показалось, что он собирается над ней надругаться.

Вместо этого он взял нож, вытер о рубашку и сунул обратно за пояс. Когда он встал, то снова пнул её, и у меня заурчало в животе. Меня должно было стошнить, но я уже несколько дней почти ничего не ела и оставила ужин.

Когда я подняла глаза, он уже отошёл от окна, но её тело всё ещё лежало на полу. Я закатила глаза от этой мысли — куда же оно могло деться?

А затем меня накрыла паника, когда я посмотрела на то место, где он стоял. Меня было видно оттуда? В свете крыльца — возможно. Я больше не пряталась.

Может, теперь он придёт за мной?

Чтобы убить или взять с собой? Убийство было более желанным вариантом.

На размышления не осталось времени.

Нужно действовать.

Поэтому я побежала.

Не раздумывая, я направилась к дому. Конец наступит или для меня, или для него. Я заставлю его заплатить за содеянное. С ней, со мной…

Я толкнула дверь и бросилась вверх по лестнице. Вот он, тот запах — точно такой, каким я его помнила.

Смерть.

Я не знала, что чувствовала. С одной стороны, я любила маму так сильно, как только могла кого-то любить. Под этим я подразумевала, что не хотела её смерти. Тот вид её на полу, застывшей, с кровью, все еще стекающей из ран на деревянный пол, не принёс мне такого удовольствия, как если бы на ее месте был отец.

Папа стоял рядом с её телом словно в трансе, из-за его пояса сзади торчал нож.

Он знал, что я стояла за ним, но не думал развернуться. Он недооценивал меня. Недооценивал мою ярость.

— Готово, — прошептал он. — Теперь мы с тобой одни.

Я молча стояла за ним.

— Ты должна найти лопату. Мы похороним её во дворе, очень глубоко, уберём здесь всё, а потом уедем. Когда её найдут, мы уже будем далеко.

Я медленно и выверенно потянулась за ножом и аккуратно вытащила его из-за пояса так, чтобы папа не заметил.

— Я должен был, — сказал он, но я не знаю, кого он пытался убедить. — Она тянула нас на дно.

Я кивнула, хотя он до сих пор не видел меня, и последний раз потянула нож. Я заберу его жизнь, как он забрал её. Но не успела я себя в этом убедить, как он понял, что я делаю, и обернулся.

— Какого… — увидев нож в моей руке, он бросился вперёд, вытянув руку. Я изо всех сил ударила ножом вверх, сталь лезвия соприкоснулась с мягкими тканями его шеи. Папа дёрнулся назад, потянув за собой нож. Я споткнулась, потянувшись за лезвием, немного даже удивившись при виде крови, хлещущей из его шеи.

Я снова полоснула ножом по шее отца, когда он упал. Его тело приземлилось рядом с маминым, дёргаясь и булькая, когда он пытался заговорить, — наверняка предупреждал, что поймает и убьёт меня.

Но он не убил.

Не мог.

Он не двигался. Я об этом позаботилась.

Кровь вытекала из его тела, смешиваясь на полу с маминой. Бросив последний взгляд на эту картину, я кинула нож и побежала прямиком к передней двери.

Уже на подъездной дорожке я направилась в лес. Надо продолжать бежать, несмотря на грохот сердца и дрожь в ногах. Останавливаться нельзя.

Я убила своего отца. Возможно, люди подумают, что я убила и маму. Как мне объяснить, что всё было не так? Как это доказать?

У меня не было алиби. Я единственный выживший, единственный свидетель и единственный подозреваемый.

Я сотворила ужасную вещь и должна ответить за неё.

Но я лучше тысячу раз отвечу за убийство, чем буду находиться в одном доме с этим человеком.

Я улыбнулась от этой мысли.

Несмотря на всё, что произошло, на кровь на моём лице, на воспоминание его последнего вдоха, я улыбнулась.

Глава двадцать третья

Дженни