Покаянные сны Михаила Афанасьевича

Так я ответил консьержке, но честно вам скажу – в то, что Киры уже нет, я до сих пор не в состоянии поверить. Хотя бы потому, что сам я жив. И еще потому, что стоит мне закрыть глаза, и перед глазами возникает подъезд ее дома, ужин при свечах и шепот милых губ… Я снова там, в Москве, в Обуховом переулке, весной семнадцатого года. И снова в моих объятиях она, единственная, неповторимая… Я снова в прошлом, хотя на самом деле валяюсь на тахте в крохотной квартирке, в Клиши, в столице Франции, в Париже…

Тут вдруг раздался тихий стук в дверь. Кого это принесла нелегкая? Вслед за тем дверь комнаты отворилась и показался некто в очках, без шапки, но с шарфом, скрывающим нижнюю часть лица.

– Что это? Господи! Откуда? – в ужасе забормотал я, еще не успев очнуться от воспоминаний. – Эй, сударь! Месье! Вы как здесь оказались?

Незнакомец внимательно глянул мне в глаза и, придвинувшись, негромко произнес по-русски:

– Успокойся! Помолчи немного. Ты здесь один?

– Ну да, один… – переведя дух, промолвил я, – а вы-то здесь при чем?

Незнакомец тревожно огляделся по сторонам и, убедившись, что в комнате нет больше никого, снял шарф, сбросил пальто прямо на тахту. Передо мной стоял пожилой господин, сгорбившийся, видимо, под тяжестью прожитых лет. Лицо его было испещрено глубокими морщинами, а в глазах – тоска и одиночество.

– Что, не узнал? Плохо, очень плохо. Если уж ты не узнаешь…

Эти слова заставили меня похолодеть, я было привстал, но колени надломились.

– Господи Иисусе! Ваше сиятельство, Юрий Михайлович. Да что же это? Как же так? Да почему такое?

В голове у меня все помутилось, и мысли запрыгали совершенно бестолково. Если этот – князь, то с кем же я на Патриарших… и потом во сне?

– Ах, как ты подряхлел, Миша! Боже мой, ну до чего ты старенький! – заговорил князь, волнуясь. – Но я все же счастлив, что застал тебя в живых. Я, признаться, и не думал, что увижу. Думал, что большевики тебя там уморили…

От княжеской ласки я расстроился и зарыдал тихонько, утирая глаза…

– Ну, полно, полно, перестань…

– Как… как же вы, откуда, князь? – шмыгая носом, спрашивал я. – Как же это я не узнал вас? Глаза у меня, что ли, слепнут? Очки-то на вас, очки, вот главное, и борода… Княгинюшка-то, господи, княгинюшка-то с вами?

Лицо у князя еще больше постарело.

– Умерла княгиня, двадцать лет уж минуло с того дня, – ответил он и задергал ртом, – в Нью-Йорке умерла от воспаления легких. Так и не сумела повидать родное гнездо, но все время вспоминала. Очень, очень часто вспоминала. И строго наказывала, чтобы я тебя поцеловал, если увижу. Она почему-то верила, что мы увидимся. Все Богу молилась. Видишь, Бог и привел.

Князь наклонился, обнял меня и поцеловал.

– Царствие небесное, царствие небесное, – дрожащим голосом пробормотал я. – Панихиду вот закажу, а тогда уж можно и на покой… Так на каком кладбище княгиню хоронили?

– На Сен-Женевьев-де-Буа. Впрочем, там же и я…

Тут фигура князя странным образом заволновалась, так колышутся шторы от сквозняка, а вслед за тем и очки, и пальто, и сам князь рассеялись в воздухе, как мираж. Только в мозгу моем звучали сказанные им слова…

Так я и не понял, то ли это призрак бывшего обитателя комнаты на рю Пуге со мной говорил, то ли, утомившись с дороги, я задремал и потому все это мне приснилось. Ну, в самом деле, в смерть княгини я никак не мог поверить. И вот бесконечно повторяю про себя: если я жив, тогда должна жить и она!

Но, как ни печально, поиски начать придется с кладбища.