Похищение славянки

Старуха сзади немедленно забормотала — но на славянском, непонятно. Уговаривает, с удивлением понял Харальд. Зачем? О чем можно уговаривать над кучей золота? Он приказал с угрозой в голосе:

— Переведи, что она сказала.

Старая рабыня осеклась. Пауза затягивалась, Харальд добавил тихо, голосом, срывавшимся в шипение:

— Сейчас…

— Она говорит, если ярл хочет сделать подарок, то пусть это будет другое. Свобода…

Этого и следовало ожидать, подумал вдруг Харальд. Девка, два раза срывавшаяся в побег, будет мечтать только о третьем разе. Плохо.

Он задумался. Бывают непокорные рабы, не способные примирится со своей долей. И лечится это только смертью. Конечно, непокорных рабынь иногда привязывает к месту ребенок. Но до сих пор ни одной женщине не удалось от него понести.

Придется держать и дальше под охраной, решил Харальд. Людей у него хватит.

Девчонка вдруг быстро, горячо заговорила, глядя на него. Старуха забормотала, не дожидаясь приказания Харальда:

— Просит если не полной свободы, то хоть разрешения гулять по поместью. Щенка выгуливать. Самой на белый свет смотреть. И для одежды не шелков, а теплой ткани.

Харальд сложил руки на груди, посмотрел задумчиво сверху вниз.

Девчонка смотрела просяще, но без страха.

И он вдруг принял решение. Распорядился:

— Сейчас ты переведешь все, что я скажу, до последнего слова. Она может гулять по поместью вместе со своей собакой — но если она сбежит, я убью тебя. И убью страшно.

Старуха сглотнула, перевела последние слова дребезжащим голосом. Девчонка глянула в ответ обиженно. Словно он взял — да и обманул.

Харальд уставился на светловолосую неподвижным взглядом, от которого бледнели и старые воины. Дождался, пока она нахмурится, опустит глаза. Только после этого продолжил:

— Но перед этим я найду ее. Найду, даже если она спрячется на дне моря.

Особенно, если она спрячется именно там, подумалось вдруг Харальду.

— И заставлю смотреть, как ты умираешь. Потом убью еще трех рабынь — просто так, чтобы она это видела. Пусть сидит тут, и все будет хорошо. Никто не умрет. Быть женщиной ярла — такая удача выпадает не каждой рабыне. Она обещает не бежать?

Забава думала.

Когда Харальд-чужанин пообещал ей убить бабку Маленю, она сначала не поверила. Саму ее он ни разу не ударил, даже щенка вон подарил. И на пол, когда вошел, не сбросил, а поставил бережно.

Разве такой может убить без вины, да еще старуху?

Но голос у бабки Малени дрожал и прерывался, пока она говорила. Она-то Харальду-чужанину поверила…

И жила она тут дольше, чем я, рассудительно подумала Забава. Значит, знает, какой у него нрав.

Бабка Маленя попросила от двери плачущим голосом:

— Он обещания твоего ждет, что не сбежишь. Не зли ты его, девонька. Пообещай. И живи тут в довольстве, в тепле. Иначе тебе же хуже будет. Меня-то ладно, я уж свое отжила… но ведь и других загубит.

— Взаправду может? — Дрогнувшим голосом спросила Забава. — Баб убивать?

— Лучше тебе не знать, чего он еще может. — Выдохнула бабка Маленя.

И тут же осеклась, затихнув у двери.

Харальд-чужанин вдруг глянул на Забаву по-другому — черные зрачки расплеснулись, сожрав серебро. Прошипел хрипло, но по-славянски:

— Дом.

И тихо стало. Чужанин молчал, бабка Маленя затаилась у двери, даже дышать, похоже, перестала…

— Да обещаю. — Выпалила вдруг Забава.

И тут же об этом пожалела. Но уж больно тягостная тишина стояла перед этим в комнате. И Харальд замер, только зрачки черные и дышали у него в глазах…

После ее слов бабка быстро забормотала, переводя сказанное. Забава сразу же торопливо добавила, припомнив угрозы Красавы на корабле:

— Только ты скажи — если он меня на потеху своим воинам кинет, я в море утоплюсь.

Бабка Маленя опять испуганно смолкла, но чужанин каркнул — и она сбивчиво заговорила, донося до него сказанное.

Наверно, люди Свальда развлеклись с кем-то по дороге, подумал Харальд. А девчонка нагляделась — или наслушалась. Он кивнул.

— Этого с ней не случится.

Дальше Харальд замолчал, ожидая, что она еще что-то скажет, потребует — женщины обычно болтливы, желаний у них много — но светловолосая молчала, настороженно глядя на него.

— Веди ее в ту опочивальню. — Приказал наконец Харальд. — Жить она будет там. Найди ей одежду. Принеси еду — и ходи за ней по пятам, пока гуляет. И еще кое-что. Расскажи этой славянке, что бежать ей отсюда некуда. Особенно такой, как она. На много дней пути от моих земель живет только наш народ. И такие, как она, для нас рабы и добыча. А потом идут земли шведов, финов… и там то же самое. Если она не хочет, чтобы ее в конце концов бросили на потеху толпе мужиков, пусть сидит тут. Здесь ее никто не тронет.

Он вышел, не глядя больше на светловолосую. Задержался в проходе, бросил Ансену, стоявшему за дверью:

— Охрану снять. Девчонке позволяется ходить по поместью — но не дальше ограды. Передай всем, и Кейлеву тоже, чтобы ее не трогали — но приглядывали.

Ансен поспешно кивнул, Харальд зашагал к выходу из главного дома.

На душе у него было непонятно. Может, не надо было запугивать девчонку, что он начнет убивать баб, если она посмеет сбежать?