Похищение славянки

Харальд ощутил, как на губы наползает непрошенная улыбка — и спешно пригубил эля, чтобы ее стереть. Протянул руку, взял ломоть вяленого окорока с подноса, принесенного темноволосой. Пожевал, глядя на пышную грудь, распиравшую платье. Смотри-ка, он и не знал, что бархат может так натягиваться…

Не зря воины за столами пялились на девку, разинув рты.

Темноволосая все не уходила. Стояла, смотрела на него, по-прежнему улыбалась. Вытянула из-за плеч косу, потеребила кончик.

— А что, брат, ты уже отправил эту девку прислуживать? — С интересом спросил Свальд. — Почему? Попробовал и не понравилась?

Харальд вместо ответа молча глянул. И Свальд, чуть не подавившись элем, равнодушно сказал:

— Если эта не подошла, могу поискать что-нибудь получше. Правда, придется подождать до следующего года — навряд ли мы увидимся раньше…

Ты и не представляешь, как мне понравился твой подарок, подумал Харальд.

Тут в зал очень кстати зашел Кейлев, неся меч в ножнах с золотыми накладками — и избавил своего ярла от необходимости говорить о девках.

— Прими и от меня ответный дар. — Негромко объявил Харальд.

И сделал знак Кейлеву. Тот подошел, покосился на темноволосую — и бережно уложил меч на стол перед Свальдом.

А потом, поймав взгляд своего ярла, ухватил девицу за локоть и поволок из залы.

— Щедрый дар. — Довольно сказал Свальд. — Он будет на мне, когда я поеду к конунгу Гунару. Спасибо, брат…

Белый, как лунь старик, который однажды уже выводил Красаву из этой залы, снова выволок ее наружу. Каркнул что-то. К ней тут же подскочила крепкая рабыня. Вцепилась в руку мертвой хваткой, повела…

Красава не сопротивлялась, знала — сейчас спорить бесполезно. Но взгляд ярла Харальда, скользивший по ее груди, она запомнила.

Еще позовет, думала она уверенно. Не может не позвать. После Забавкиных-то мослов изголодался, поди.

Воины Свальда слаженно выдохнули, навалились на весла — и драккар рванулся вперед, приглаживая днищем мелкие серые волны фьорда.

До выхода из узкой горловины залива идти придется на веслах, зато потом корабль развернется. И полетит птицей под северным ветром, разбивавшимся сейчас о его правый борт.

Надо будет тоже выйти в море, подумал Харальд, стоя на причале под скалой. Пусть и на простой лодке. Прогуляться вдоль берега, поймать все тот же северный ветер, вернуться на веслах. А то засиделся в поместье, скоро жиреть начнет, как баба.

На мгновенье его охватило желание ощутить все то, что вот-вот почувствует Свальд — холодное дыхание ветра, гонящего драккар по волнам, соленые брызги от киля, режущего грудь моря, качающийся палубный настил под ногами…

И где-то глубоко под водой — не заметное никому, кроме самого Харальда, присутствие Ермунгарда. Мирового Змея, живущего на дне Мирового Океана, окружающего твердь…

Харальд шевельнул бровями, отгоняя мысли об отце, которого за всю жизнь видел раза два, не больше. И начал думать о другом.

Пока будет идти вдоль берега, надо бы посматривать, не выкинуло ли море на берег дохлую акулу. Акульей шкурой, жесткой и шершавой, натирали ручки весел, заглаживая их так, чтобы у гребцов не оставалось слишком уж страшных мозолей. Теперь ему потребуется много весел — для нового дракарра. Да и для прежнего, для его "Фриденорма" (Вольного Змея), не помешает запас…

Но это завтра, а сегодня Харальд собирался заняться другим. Он развернулся и зашагал к лестнице.

Старуха дожидалась его в проходе перед опочивальней. Как и было приказано. Харальд подошел, встал в шаге. Огонек светильника, заправленного тюленьим жиром и стоявшего на полке в конце прохода, высвечивал седые волосы, запавшие губы беззубого рта.

В глазах, наполовину скрытых морщинистыми веками, плескался страх.

— Ты уже стара. — Без всякого выражения сказал Харальд. — Но все еще ешь мой хлеб.

— Да, господин. — Послушно ответила старуха.

И замерла, уставившись в глаза, ярко сиявшие серебром даже тут, в полутьме.

— Что ты рассказала обо мне славянской рабыне?

— Которой из двух, господин? — Робко переспросила старуха.

— Я говорю о светловолосой.

— Забава? Забаве я сказала только… только то, что следовало, господин. Что наш ярл хороший, добрый. Говорила, как ей повезло…

— Она знает о том, что мои женщины долго не живут? И то, как они гибнут? — Спросил вдруг Харальд.

У воина, стоявшего за его плечом, расширились глаза. Впервые на его памяти ярл заговорил об этом открыто…

Голова старухи мелко затряслась.

— Нет, господин… я ей ни слова ни сказала. клянусь, господин… Только о том, как ей повезло. И как хорошо она будет теперь жить…

Не врет, подумал Харальд, вглядываясь в наполненное ужасом лицо.

— А той, темноволосой?

— Тоже ничего…

Взгляд глаз, прикрытых морщинистыми веками, вильнул.

А вот тут привирает, подумал Харальд.

С другой стороны, темноволосая с утра сама заявилась к нему в общую залу. И испуганной не выглядела. Так что если старуха и распустила язык, то выболтала ей не так уж много.

И уж точно не главное.

Он кивнул.

— Иди за мной.