Поход за волей. Забытая война на Амуре

Чтобы понять, почему столь неудачным оказался поход Пояркова, стоит вспомнить, что Поярков был тверяком, впервые оказавшимся за Уралом. Люди, укорененные в Сибири, хорошо понимали секрет успеха в освоении новых земель: кроме владения ружьем и топором важно понимать «весь расклад», знать, кто чей враг, а кто друг. Секрет их успеха – это не только воинская сила, но и выстраивание местной «политики», зачастую не менее сложной, чем «высокий европейский политик».

Если находились народы, враждебные русским, то рядом всегда оказывались те, кто был враждебен им, а значит, к русским дружествен. Далеко не всегда землепроходцы действовали силой. И если мы читаем о десяти русских служилых людях, осевших в том или ином острожке, то стоит понимать, что, скорее всего, в том же острожке с ними сидело и полсотни местных союзников, которые довольно быстро перенимали русскую тактику боя. А сами учили русских воинов местным премудростям.

Поярков же, вероятно, помня о незавидной судьбе Бехтиярова, решил сразу же показать местным «дикарям», кто в доме хозяин. Впервые столкнувшись с новым народом (даурами), Поярков попросту захватил всех, явившихся к нему, и потребовал уплаты ясака. Здесь его удача и закончилась.

Дауры были сильным и привыкшим к войне народом. Северные сибирские народы, жили (кочевали) семьями по 10-12 человек, а вместе (родами и племенами) собирались в самых исключительных случаях. Скудная северная природа в ином варианте их бы просто не прокормила. Потому и десять казаков с огненным боем были на Севере изрядной силой. А сотня могла себе позволить почти все.

Здесь же все было иначе. Дауры были гораздо многочисленнее и сильнее. Воинственность была необходимым для выживания качеством - слишком много враждебных народов было поблизости. Да и сами племена жили не совсем обособленно. Несколько крупных союзов, возглавляемых где-то вождем-князем, где-то племенным советом, вполне могли выставить до четырех-пяти тысяч воинов каждый. Несколько сотен воинов (все взрослые мужчины – воины) могло выставить и отдельное племя. При этом дауры хоть и не использовали огненный бой, но о нем знали. Сакрального страха перед ружьями не испытывали. А даурские луки по дальности, точности и скорострельности вполне могли поспорить с пищалями.

Столкнувшись с беспричинной агрессией - а как иначе можно было воспринять захват гостей с подарками? - дауры осадили укрепления, наскоро сооруженные отрядом Пояркова. И хотя взять их не смогли, обложили со всех сторон, не упуская возможности уничтожить любого зазевавшегося врага. Достаточно быстро среди людей отряда Пояркова начинается голод. Сначала к муке, взятой с собой, стали подмешивать древесную кору. Но и это спасло ненадолго. Потом… «Те служилые люди, не хотя напрасною смертью помереть, съели многих мёртвых иноземцев и служилых людей

».

Ненависть к агрессору у дауров теперь дополнилась ужасом и брезгливостью по отношению к людоедам. В результате, когда Пояркову удалось вырваться из осады на Амур, его преследовало едва ли не все население Приамурья, не давая пристать к берегу, обрекая на беспрестанное бегство. Даже тогда, когда земли дауров сменились страной дючеров, ситуация не изменилась. Ужас перед людоедами исключал любой контакт. Поярковцев расстреливали из луков, как только обнаруживали. Только на нижнем Амуре, в землях гиляков, отряд смог перевести дух. Гиляки, страдавшие от притеснения со стороны дючеров, охотно приняли их врагов. И даже поднесли им подарки (ясак) в виде двенадцати сороков соболей.

Но страшный опыт, полученный Поярковым в даурской земле, как оказалось, ничему его не научил. Он захватывает у гиляков заложников, требуя уплатить больший ясак. Гиляки восстают. В результате Амур для него полностью оказался отрезанным. Обратно пришлось добираться по опасному северному морю до реки Мая. В Якутск по разным данным вернулось от 20 до 33 участников похода, чьи страшные рассказы о воинственных племенах мешались с сообщениями о богатстве Даурии. Тем не менее, рассказ участников двух экспедиций, слухи о богатстве новой земли все шире распространялись по Восточной Сибири.

А что же Хабаров? Хоть промышленный человек Ерофей Павлов сын не участвовал в смуте, но в тюрьме все же оказался. Об этом отдельный рассказ.

Мы расстались с нашим героем, когда он пушной промысел решил дополнить промыслом земледельческим. И жить бы ему да поживать. Только вот был у новых воевод еще один наказ: «присматривать пашенные и сенокосные места, да соляные промыслы по реке Лене». Приказы нужно исполнять. Только как их исполнить, если один воевода - царедворец, а другой – военный? А просто. Как советовал Салтыков-Щедрин, нужно найти мужика. Что годилось для двух генералов в XIX столетии в Петербурге, вполне сработало и в XVII веке в Якутске.