Покой

— Поверь мне, Дэн, я почти не работаю. Я трудился намного усерднее, когда был инженером. Ты никогда не замечал, что многим президентам корпораций по шестьдесят и семьдесят лет?

Он кивнул.

— Это люди, которые не могут продолжать работать там, где требуется концентрация или выносливость. Уж я-то знаю — я сам один из них.

— Вы очень демократичны, мистер Вир, вы знаете об этом? С вами гораздо легче разговаривать, чем с мистером Эвериттоном или другими вице-президентами. Иногда мне приходится напоминать себе, что вы их босс.

— Иногда мне самому приходится напоминать им об этом.

— Не сомневаюсь.

— Ты мне льстишь, так что я отвечу взаимностью — у тебя приятная улыбка. Ты мне кого-то напоминаешь, но я не могу вспомнить, кого именно…

— Выражение такое: рот до ушей, хоть завязочки пришей.

— …кого-то, кто уже умер. Не помню. Пойдем, вытащим твоего репортера, пока он там не окоченел.

Один за другим начали появляться кладовщики, у которых начался перерыв. Я отправил свой стаканчик в урну, где уже упокоилась сотня его пластиковых собратьев с мертвым кофе, и вышел. Ред Харрис, управляющий морозильным складом, подбежал и спросил, все ли в порядке.

— Мы с Дэном показываем репортеру окрестности, — сказал я. — Он в твоем морозильнике.

Тот расслабился.

— И как все идет?

— Прекрасно.

— В десятом отсеке прохудился пол. Я две недели назад сделал запрос на починку.

— Проверю, не смогу ли я ускорить процесс.

— Да ладно. Я просто хотел дать вам знать, что не пренебрегал этим. Ремонтники не любят туда наведываться — ну, вы знаете, из-за чего.

— Придется опустошить отсек и прогреть его, чтобы бетон застыл?

— Можно отремонтировать с помощью эпоксидной заплатки. Чтобы она затвердела, хватит небольшой теплоизоляции и электрического нагрева.

— Понятно.

— Я могу что-нибудь для вас сделать?

— Не думаю.

— Если вам что-нибудь понадобится, мистер Вир, просто дайте знать. Я буду в кабинете.

Дэн распахнул большую дверь морозильного склада. Я сказал:

— Сомневаюсь, но крикну тебе, если что.

Внутри морозильника стало холоднее, чем раньше. Хотя интерьер был достаточно хорошо освещен для выполняемой там работы — в основном укладки поддонов с продукцией с помощью вилочных погрузчиков, — чтобы уменьшить тепло, выделяемое лампами, они все были маломощными. Помещение заливало рассеянное тускловатое сияние, какое мы иной раз видим во сне, когда нам снится, что мы бодрствуем.

Дэн крикнул:

— Фред! Фред! Эй, приятель! — Никто не ответил. — Он должен быть где-то там.

— Он мог выйти, пока мы пили кофе. И сейчас бродит по заводу.

— Он бы этого не сделал, — сказал Дэн. Не успел он заговорить, как в главном проходе появился репортер, вышедший из отсека. Дэн спросил: — Вы не замерзли?

Репортер кивнул и подбежал к нам рысцой.

— Это большое место. В какой-то момент я заблудился. — Подойдя к нам, он остановился, слегка запыхавшись и потирая руки.

Дэн спросил:

— Видели призрака?

— Нет, но кое-что слышал. Когда я был далеко сзади, то услышал грохот с этой стороны, как будто ящики с замороженными упаковками падали на дверь. Я попытался проверить, что происходит, но не смог отыскать дорогу.

Я сказал:

— Вероятно, какие-то складские рабочие разгружали конвейер.

— Их там не было, — возразил репортер. — Они прошли мимо — я спросил, куда все собрались, и они сказали, что у них перерыв.

Снаружи он пожелал взять интервью у кого-то, кто работал в этой части завода, и выбрал молодую женщину из офиса Реда Харриса. Та была среднего роста, темноволосая, привлекательная, но не красавица. Одета в шерстяные слаксы и свитер-кардиган поверх пуловера. Журналист все устроил очень ловко: усадил ее спиной к комнате, создавая психологическое ощущение уединенности, хотя мы с Дэном, сидя с противоположной стороны кабинета, слышали все до последнего слова. Он начал с того, что спросил ее имя и адрес и убедился, что она не возражает против цитирования в статье.

— Предположим, начальство вас услышит, — сказал он. — У вас будут неприятности?

Женщина оглянулась через плечо на нас с Дэном.

— Они меня не слышат, не так ли?

— Нет, если будете говорить тише. Но если я сошлюсь на вас, мне бы не хотелось спровоцировать ваше увольнение, хотя вы сможете отрицать сказанное, если захотите.

— Сомневаюсь, что могу сказать такое, что может им не понравиться. В любом случае, право на свободу слова никто не отменял.

— Ну, не совсем… если вы имеете в виду право говорить правду или то, что вы считаете правдой, или не говорить вообще. Свобода слова означает, что вы можете говорить о правительстве до тех пор, пока не выступите против него — не захотите его свергнуть. Но мне нужно, чтобы вы говорили о себе. Как давно вы живете в Кассионсвилле?

— Около пятнадцати лет. Мы приехали сюда из Хайлспорта, когда мне было двенадцать.

— Когда вы начали работать на заводе?

— Через год после того, как окончила среднюю школу.

— И вы с тех пор его не покидали?

— Нет, не покидала с тех самых пор… Ну, я возвращаюсь домой по ночам, езжу в отпуск и все такое. Вы понимаете, что я имею в виду.

— Вам тут нравится?