Поколение «все и сразу»

Пауза. Тихая и мелодичная. Я прикрываю глаза, улавливаю кожей каждое соприкосновение с девушкой, слышу ее дыхание, иногда даже ощущаю ее сердцебиение, которое так резко то возникает, то пропадает. Ласковым касанием нос задевает аромат, но не квартиры, – его я не чувствую, – сейчас я внимаю тихое щебетание кожи Карины. Это сложнейший сброд различных нот, не поддающихся описанию…

– Полина еще с Артемом?

– Ты правда хочешь говорить о них именно сейчас?

– Интересно вдруг стало.

– Нет, они расстались, перед новым годом, представляешь?

– Нет, – пари выиграно. Здравствуй, новая одежда, хотя тратиться, даже на такие нужные для проживания вещи, я жутко не люблю. Дайте мне волю, и я откажусь покупать даже продукты.

– Давай оденемся.

Она поднимается – выбора нет. Ее боязнь родителей я чувствую без слов, а озвучивать страх Карина жутко не любит, будто ставит себя превыше над ним, будто заявляет, что руководит ее действиями не пугливость, а она сама.

Я натягиваю брюки и не могу представить, чем теперь нам предстоит заняться, когда страсть отгорела свое… Встав на ноги, я как следует потягиваюсь. Потолки настолько высокие, что в комнате я совсем крохотный субъект, а верхняя грань – недостижимое небо, давящее на сознание своей высотой.

– Чай? С печеньем будешь? – Я киваю. – Хорошо. Сиди пока тут, а я схожу на кухню.

Уже перед тем, как закрыть дверь, она оборачивается и пробегается глазами по всей комнате.

– Нет, так не пойдет, – лицо ее искривляет недовольство.

Карина стягивает с кровати плед, заново складывает его, аккуратно состыковывая углы, я расставляю по местам подушки, только вот помощь моя, как бы я ни старался, сводится к нулю: сложив плед, Карина дергается переставлять все подушки, в голове у нее какая-то своя полнанограмма, и то, что считаю эстетичным я, она откровенно воспринимает за уродство.

– Так хоть получше. Я за чаем, а ты сиди тут и не высовывайся, – широко улыбаясь, так, что показываются кончики ее зубов, она грозит мне пальцем, и потом, бегло чмокнув меня в губы, быстро выходит, хлопая дверью, словно намекая на то, что выходить мне при любых обстоятельства воспрещается.

Я пододвигаю старое кресло, точно такое же, что и в доме Бориса, только лучше сохраненное, ближе к кровати, потом плюхаюсь на покрывало, облокачиваюсь спиной о стену… И чем же теперь заниматься? И как же проходит жизнь в одной квартире с любимым человеком? Когда ты один, ты почти что всегда занят, то ерундой какой-нибудь, то по-настоящему важными делами, а когда рядом тот, кто нравится тебе и кому нравишься ты… А не сбивает ли оно с толку? Не тушит ли оно горящее желание достичь всего со временем, тяжелым трудом? Верить в то, что совместная жизнь та еще скука, я отказываюсь наотрез. Не может оно так быть, во всяком случае, такая жизнь слишком противоречит законам романтики…

– Ну вот, – нажав на ручку локтем, она заходит с двумя чашками, ставит их на стол, а потом опять уходит на кухню, по традиции закрывая за собой дверь. В каждой чашке плавают дольки лимона и несколько кусочков имбиря. Теперь Карина возвращается с двумя блюдцами, на которых высится два кусочка торта. – Зачем ты кресло-то укатил? – Обращает внимание она, недовольно хмуря брови.

– Думал, на кровати сидеть будем.

– Хочешь посмотреть фильм?

– Я не люблю фильмы.

– Тогда принеси с кухни стул. Только аккуратно, пожалуйста, – жалостливо просит она, а затем, когда я покидаю комнату, пускается по моим пятам, чтобы проконтролировать каждый мой шаг: не задену ли я ножками или спинкой стула стены или что-нибудь еще…

Мы усаживаемся за стол, который заливает матовым желтым светом настольная лампа.

– Это морковный торт, – поясняет она, и я, как по команде, тут же кривлюсь… Откинувшись на спинку стула, Карина звонко смеется. Ее голос в комнате с высокими потолками звучит неестественно властно… – Я тоже так с самого начала подумала, но потом, когда попробовала… В общем, пробуй! Между прочим, теперь это мой самый любимый торт. Его дядя на новый год привез.

Я нехотя отламываю маленький кусочек и, видя, с каким наслаждением уплетает торт Карина, все же отваживаюсь попробовать, боясь проронить крошки…

– Какой же он…

– Вкусный? – Сияет она.

– Несмотря на названии…

Когда от торта не осталось ни кусочка, Карина, спохватившись, вдруг дергает пальцем, словно перед самым завершением встречи вдруг вспомнила о насущно важном.

– Вообще-то у меня есть для тебя новогодний подарок, посиди пока тут.

Протиснувшись между моим стулом и изголовьем кровати, она выскакивает в родительскую комнату, не забыв закрыть дверь за собой. Я слышу, как скрипят крошечные колесики шкафа, как шуршит полиэтиленовая обертка…

– Ну вот, это тебе, – она возвращается с новогодним подарочным пакетом в руках. Целует меня в губы…