Поколение «все и сразу»

Осчастливленный, я не знаю куда себя деть. Держу пакет в руках, но не хочу распаковывать подарок сейчас – к тому приучили родители: всегда смотреть подарки исключительно дома, в гостях благодарить, но не более… Карина прожигает меня взглядом, заставляя вытащить все до последнего… В нерешительности сначала я достаю открытку с акварельным рисунком двух влюбленных и огромной подписью со множеством различных пожеланий…

– Я старалась… – Шепчет она, когда я бегаю глазами по строкам. – Надеюсь, ты понимаешь мой почерк.

А я читаю, не отрываясь. Ее огромное письмо с пожеланиями насылает на меня чувство легкого опьянения, ее наивные слова цены не имеют…

– Чудесно! Это просто чудесно… Я и сам теперь не знаю, что сказать. Я так сильно хочу тебя отблагодарить, ты бы только знала…

– Молчи, ты и так много говоришь. Смотри дальше. Пакет еще полный.

Она шутливо сдавливает мои щеки пальцами направляет, подобно строгому школьному учителю, мою голову вниз. В пакете я нащупываю какую-то коробочку, в которой, как выяснилось, пряталась свеча в форме совы. Неясыть бородатая, незамедлительно определяю я – будучи студентом, я часто следил за работой своего деда, который специализировался на птицах Европейской части России.

– Я подумала, что эта фигурка приукрасит твою квартиру, тем более, тебе ведь нравятся совы и свечи.

– Замечательный подарок…

– Я рада, что тебе нравится, – торопливо перебивает она, как бы не давая мне выразить неудовольствие, которого, в сущности, и нет.

Я в последний раз пускаю руку в мешок. Конфеты. Повернув голову к Карине, я усмехаюсь, поднимая упаковку на уровень груди:

– Ириски?

– Ну да, вы ведь никогда их не пробовал. Ну же! Попробуй!

Наклонившись вперед, она опирается ладонями о мои колени и смотрит так выжидающе, словно сдерживая тряску, чтобы из гордости ни в коем случае не выдать волнение…

Я открываю упаковку, вытаскиваю одну, сжимаю пальцами. Твердая зараза. Протягиваю ей, на что она в недовольстве отмахивается:

– Сам пробуй! Только… Сразу не раскусывай: они к зубам сильно липнут. Поэтому я их есть и не могу.

Я пожимаю плечами, разворачиваю обертку: чем-это конфета напоминает спрессованную в прямоугольник твердую вареную сгущенку, которую я не терплю еще с самого детства. Я раскусываю сразу целую конфету и глубоко жалею о содеянном…

– Убогие конфеты. Как их вообще можно есть?

Помню, отец в детстве запугивал, что, если поведение мое через неделю не исправится, то он лишит меня всего сладкого и по праздникам будет выдаваться только одна ириска, как в его детстве.

– Не знаю. Честно, они мне тоже не нравятся.

Она умещается у меня на коленях, забрав и аккуратно бросив на стол упаковку с конфетами.

– Мне предложили должность врача в другой клинике.

– Правда? – На радостях она чуть подпрыгивает. Вот, она разглядела все и сразу в моих глазах, не зная, сколько ненависти я испил, сколько лет учился, сколько бессонных ночей провел. Ее волнует сам факт: я молод и уже врач, который, как поговаривают в народе, зарабатывает уйму денег… – Так это же замечательно! Я так рада за тебя! Теперь тебе будут платить намного больше?

Я равнодушно пожимаю плечами и меланхолично запеваю:

– А мне безразлично на эту должность, я не хочу крутиться в ветеринарии, совсем.

– Но где-то же надо работать.

– Только из-за этого и приходится оставаться на месте. А еще… Такое ощущение, будто меня просто сплавляют в тихую деревню. Клиника там полупустая, как я понял, а в старой я так ни с кем и не сошелся, никто и не удерживает меня, не упрашивает остаться. Даже немного обидно получается…

– Ну не может же настолько не нравится профессия…

– В том и дело. Я воспринимаю самого себя как инородный объект в огромном организме с именем «ветеринария». Я как будто изгой, добровольно выбравший этот тернистый путь, чтобы доказать непойми что и кому… В сущности, я, как подросток, все еще не знаю, чему хочу безвозмездно посвятить всю жизнь. Порой мне кажется, будто нигде нет мне пристанища.

– А ведь ты отучился пять лет… Это столько…

– Пять лет отдать пустоте. На какой вокзал теперь деваться с багажом этих знаний? Они мне не так уж и нужны. Я не хочу ими пользовать. Меня тошнит от этих болезней, анализов… А ведь когда-то я мечтал стать хирургом, но, мечтая, я не пытался представить работу, не примерял ее на себе, может, поэтому выбор и оказался ошибочным?

– Но ты же врач… Врач! А ведь столько людей поступают куда попало, чтобы только поступить… Взять хоть меня, – обременено затягивает Карина, – я ведь не буду работать по специальности. Я вообще понятия не имею, где буду работать, чем займусь после института, а ведь он скоро кончится… Я поступила, потому что так хотели родители… Сначала я думала учиться на дизайнера или художника, только вот, оценив собственные силы и возможности, поняла, что не смогу набрать баллы по экзаменам…

– И потому пошла по пути легкого сопротивления?

– Честно говоря…