Пол и характер

Мужчина совершенно не интересуется наготой другого мужчины; женщина же, познакомившись с другой женщиной, немедленно создает себе картину ее половой жизни; она даже оценивает ее именно с этой точки зрения.

К более глубокому разбору этой темы я еще вернусь впоследствии.

Здесь впервые сталкивается наше изложение с тем моментом, о котором я говорил во второй части своего труда.

То, чего мы стыдимся, необходимо раньше всего сознавать, – только тогда мы и сможем ощущать стыд. Но для сознательности, как и для стыда, необходима дифференциация.

Женщина, которая только сексуальна, может казаться асексуальной, потому что она сама сексуальность; у нее половая индивидуальность не выявляется ни физически, ни психически, ни в пространстве, ни во времени, как у мужчины. Женщина, которая лишена стыдливости, может производить впечатление стыдливой, потому что у нее нет стыда, который молено было бы оскорбить. Таким образом, женщина бывает или вечно голая, или никогда не бывает голой: никогда не бывает голой, так как никогда не может прийти к мысли об истинной наготе; вечно голая потому, что не имеет в себе ничего, что могло бы послулжть импульсом к прикрытию ее наготы и привести к сознанию своей (объективной) наготы.

Можно быть голым и в одежде – это истина, недоступная тупому уму, и плох тот психолог, который убежден только одеждой и отказывается поэтому говорить о наготе. Даже в кринолине и корсете женщина объективно всегда нага[18].

Это тесно связано с тем значением, какое для женщины имеет слово «я». Женщина, когда ее спрашивают, что она подразумевает под словом «я», не может себе представить ничего другого, как только свое собственное тело. «Я» женщин – это внешность. Истинную характеристику «я» женщины дает «Рисунок человеческого “я”», набросанный Махом в его «Предварительных антиметафизических замечаниях».

Вовсе не так смешно высказанное Э. Краузе мнение, что самосозерцание «я» вполне выполнимо, как об этом думает Мах, а за ним и многие другие, которым нравится у Маха именно эта шутливая иллюстрация философского «Много шума из ничего».

«Я» – это основание специфического тщеславия женщины. Мужское тщеславие есть проявление воли к ценности.

Устранение всякого сомнения у других людей в достижимости этой ценности – вот объективная форма и чувствительность мужского тщеславия. То, что дает мужчине ценность и вневременность, – это его личность.

Личность есть высшая ценность, которая не тождественна цели, ибо, по выражению Канта, она «не может быть замещена никаким эквивалентом», «она выше всякой цены и поэтому совершенно устраняет возможность эквивалента».

И эта ценность есть достоинство мужчины. Женщины не имеют никакого достоинства, вопреки мнению Шиллера; пробел этот постарались заполнить, изобретя слово «дама». Их тщеславие направляется, вполне естественно, на сохранение, усиление и признание своей телесной красоты, то есть сводится к высшей женской ценности.

Таким образом, тщеславие «Ж» есть, с одной стороны: известное расположение к своему телу, расположение, присущее только «Ж», чуждое самому красивому (мужественному) мужчине[19]. Это радость своего рода, и она проявляется даже у самой некрасивой девушки, когда она любуется собой в зеркало, трогает себя, испытывает ощущение своих отдельных органов тела.

И тут же вспыхивает в ее голове яркая мысль, что все эти прелести будут принадлежать мужчине.

Все это доказывает еще раз, что женщина может быть одна, но одинокой она никогда не может быть. С другой стороны, тщеславие женщины проявляется в том, что у нее существует потребность вызывать удивление своим телом, делать его предметом желания со стороны возбужденного в половом отношении мужчины. Эта потребность столь сильна, что есть женщины, которые довольствуются вполне только удовлетворением этой потребности; их удовлетворяет восхищение и вожделение мужчин, зависть других женщин; этого для них вполне достаточно; других потребностей у них нет.

Итак, внимание, всегда обращенное на других, – вот женское тщеславие; женщины живут мыслью о других. Именно это служит основанием для женской щепетильности. Если кто-либо найдет женщину безобразной, то женщина навеки не забудет этого. Сама она никогда не признает себя некрасивой; в крайнем случае, она согласится признать себя малоценной. Но и к такому печальному признанию склоняется она только тогда, когда другие женщины одерживают над ней победу в борьбе за мужчину.

Такой женщины, которая нашла бы себя в зеркале некрасивой и непривлекательной, – такой женщины нет.

Собственная безобразная внешность у женщины никогда не бывает так реально мучительной, как у мужчины. Женщина до конца старается разубедить себя и других в этом. Где причины подобного тщеславия женщины? Причина – это отсутствие у женщины «я», отсутствие того, чему человек придает абсолютную ценность, отсутствие самоценности.