Пол и характер

Если бы женщина обладала самоценностью и волей, чтобы отстаивать эту последнюю от всех нападок, если б она также обладала только потребностью в самоуважении, то она не могла бы быть завистливой. Вероятно, все женщины завистливы; зависть же такое свойство, которое может быть только там, где отсутствуют вышеприведенные условия. Также и зависть матерей, когда дочери других женщин выходят ранее замуж, нежели их собственные, является признаком настоящей неизменности и предполагает, как, впрочем, и всякая зависть, полное отсутствие справедливости. В идее справедливости, которая заключается в применении идеи истины на практике, логика и этика соприкасаются так же тесно, как и в теоретической ценности истины.

Без справедливости нет общества; зависть же абсолютно не социальное свойство. В самом деле, женщина является совершенно не социальной; и если раньше справедливо связывали всякую идею общества с вопросом об индивидуальности, то здесь-то и можно проверить ее. Государство, политика, товарищеское общение для женщин совершенно безразличны, и женские союзы, в которые закрыт доступ мужчинам, распадаются в самый короткий срок. Семья, наконец, является совершенно не социальным явлением; мужчины, женившись, тем самым выходят из общества, в качестве членов и участников которых они до того состояли. Это было мною написано еще раньше, нежели появились ценные этнологические исследования Генриха Шурца, которые, опираясь на богатый материал, доказывают, что зачатки образования нужно искать в союзах мужчин, а не в семье.

Паскаль удивительно тонко отметил то, что человек ищет общества только потому, что он не переносит одиночества и стремится забыться. И здесь оказывается полное совпадение между прежним положением, отрицавшим у женщины способность к одиночеству, с настоящим, по которому она является существом необщественным.

Если бы у женщины было свое «я», то она обладала бы чувством собственности как по отношению к себе, так и к другим. Но склонность к воровству гораздо сильнее развита у женщин, нежели у мужчин: так называемые «клептоманы» (воры без нужды) – почти исключительно женщины. Ибо женщине понятно чувство власти и богатства, но не собственности. Женщины-клептоманки, если их застанут на месте преступления, приводят обыкновенно в свое оправдание то обстоятельство, что им вдруг показалось, что все это принадлежит им. Библиотеки, выдающие книги на дом, посещаются, главным образом, женщинами, и далее такими, которые настолько состоятельны, что в состоянии купить несколько книжных лавок; но к вещам собственным у них нет такой глубокой привязанности, как к вещам, взятым напрокат. Здесь опять определенно выступает связь между индивидуальностью и социальностью: подобно тому, как необходимо самому обладать личностью, чтобы иметь возможность признавать ее и в другом, так нужно иметь представление и о приобретении личной собственности, чтобы уметь уважать ее.

Еще теснее, нежели собственность, связано с каждой личностью имя. И здесь факты говорят так громко, что надо только удивляться, как на них в обществе обращают мало внимания. Женщин ничто не связывает с их именем. Это доказывается уже тем обстоятельством, что они, выходя замуж, расстаются со своей фамилией и принимают фамилию мужа, не придавая этому факту ровно никакого значения: о своей прежней фамилии они не жалеют ни секунды и с легким сердцем принимают новую; точно так же к мужу переходила и собственность женщин (по крайней мере, до недавнего времени), и это происходило не без причин, лежащих глубоко в самой природе женщины. Не из чего заключить, что эта перемена фамилии стоит ей какой-либо борьбы; напротив, уже любовнику и ухаживателю они позволяют давать им такие имена, какие ему только нравятся. Женщина никогда не будет жаловаться на то, что ей приходится расстаться со своей фамилией, даже в том случае, когда она принуждена выходить замуж против воли, за человека, не любимого ею; она бросает свою прежнюю фамилию, обнаруживая полнейшее к ней безразличие. Напротив, она чаще всего далее требует от возлюбленного, чтобы он дал ей новое имя, и с нетерпением ждет, когда перейдет к ней фамилия мужа – уже вследствие одной новизны этого. Но имя нужно понимать как символ индивидуальности; только у рас, стоящих на самой низшей ступени развития, как у южноафриканских бушменов, не существует, как известно, личных имен, потому что у них нет еще пока нужды в том, чтобы различать людей между собой. Женщина по существу безымянна, так как, по своей идее, она лишена личности.