Полчаса

– Отец, молчи и не лезь между мной и Евгением! Я его ещё проучу, это – лишь завязка истории, потому что такого позора я никому не простил бы, и даже Евгений не исключение!

– Да в кого ж ты у меня бессердечный такой?!! Я – благопристойный дворянин, мать – безгрешна и кротка, как Ангел, тётя твоя, моя любимая сестрёнка, мать Евгения – образец святого добросердечия, а ты-то в кого?.. – заплакал Иннокентий Александрович, ему впервые было искренно стыдно за то, каким вырос его сын.

…А ещё граф недоумевал как такое возможно, что воспитывал он и племянника, и сына одинаково, на равных, а во взрослой жизни они стали противоположностями друг друга?..

… Но скоро все вернулись в город по своим делам, старенький Иннокентий Александрович торопился в имение, чтобы узнать о самочувствии Евгения, а Николя сначала подвыпил в кабаке, а потом отправился к куртизанкам…

…Когда граф Иннокентий Александрович зашёл в комнату племянника, Евгений сидел с расцарапанным лицом, разлохмаченными волосами цвета басмы (он так и не хотел возвращаться к рыжему цвету волос и упорно боролся с бывшими «недостатками» басмой и соком петрушки) и обрабатывал ссадины спиртовой примочкой.

Всё бледное лицо юноши, особенно высокий большой лоб, было расцарапано до крови.

Иннокентий Александрович прокашлялся по-старчески и тихо спросил у молодого человека:

– Евгений, ты ничего не хочешь мне сказать?

Евгений тяжело и громко вздохнул и протянул:

– А что я должен сказать? Прости, дядя, за эту неудачную шутку с клюквой. Эта была, наверное, самая дурная и банальная выходка. Признаю себя глупцом. Я, честно, хотел, как лучше…

– Ну, вообще-то, я и не ждал твоих извинений, ты не должен чувствовать вину за драку, которую устроил Николя, я хотел узнать, как ты себя чувствуешь… – ласково пояснил дядя.

– Ничего, терпимо…, Слава Богу, что живой остался, а царапины заживут. Серьёзных ран или переломов нет. Кстати, буду очень признателен, если подскажешь чем можно замаскировать или ускорить заживания этих ссадин на лице. Николя, наверное, с ума сошёл: я специально выкручивался, вычитал об этом розыгрыше с клюквой, чтобы не было пострадавших на дуэли, а он так внезапно кинулся душить меня, будто озверел! Ух, Слава Господу нашему Христу, что всё обошлось! Спасибо, дядя, что спас мне жизнь… – вымолвил Евгений.

– Ох, – тяжко вздохнул Иннокентий Александрович – да, я спас тебе сейчас жизнь, но рано благодаришь, потому что Николя въелся на вас с Людмилой, и, видимо, мне ёще не раз придётся урезонивать этого дурачка. Хотя, наш розыгрыш с клюквой тоже умным не назовёшь, так что игра кончилась, у нашей дружной компании будут ой, серьёзные проблемы. И давай, договоримся, Женя, сразу: с твоей стороны, будь ты сто раз прав, никаких дуэлей, розыгрышей и злых шуток в адрес Николя. Вы с Людмилой ещё молодёжь, поэтому сам ничего не предпринимаешь в этом конфликте. Раз я так опозорился, мой сын докатился до драк, домогательства и шантажа, я и буду его перевоспитывать. Если честно, не представляю как, но это моя обязанность. Ты же, Женя, лучше держись от такого опасного человека подальше, а то он и, впрямь прибьёт когда-нибудь тебя…

…Евгений же тяжело вздохнул без слов, вся эта ситуация его напрягала, единственное, чего он хотел, так это безопасности для свой сударушки наречённой Людмилы…

Когда молодой человек наконец-то кончил расчёсываться, сменил разбитое пенсне на целое, запасное, то решился продолжить разговор и с грустью в огромных глазах-вишнях протянул:

– Да…, ну и дела. Ладно, дядя, понял, больше таких выходок не сделаю, только не знаю, насколько у меня получиться держать дистанцию от Николя, если Людмила мне будет жаловаться, что Николя и дальше позволяет себе оскорбления в её адрес, я не могу не заступаться. Я очень надеюсь, дядя, что у тебя получится заставить этого непутёвого сердцееда вести себя прилично! И почему бы нас с Людмилой не поженить как можно быстрее? Может, это лучший способ заставить Николя успокоиться?

Седой сморщенный граф Шустров просипел по-старчески:

– Женя! С кончины её отца прошло полгода только, вы ещё три месяца, как жених и невеста, а, если ты забыл, так, между делом, напомню, что ей нужно не выходить замуж, держать траур по отцу год, так что быть вам женихом и невестой до свадьбы ещё пять месяцев точно!

Евгений же на это неуклюже, как медвежонок, отвернулся с обиженным видом, не зная, что ответить. Затем вспомнил о том, что они с Людмилой, как всегда хотели вместе провести время за чтением и мировой классики, а ещё Людмила всегда первая слушала литературные творения жениха, а только несколько дней назад Евгений издал свою новую пьесу «Храбрая Розамунда». Но как же появиться перед прекрасной княжной в таком исцарапанном виде?

– Слушай, дядя, я тут хотел с визитом поехать к Варшавским, а что с царапинами делать-то? Может, скрыть их пудрой? Или есть какой-то рецепт, как их быстрее заживить? – обратился за советом Евгений и

Граф Шустров смешно круглил серые глаза на морщинистом лице и вскрикнул: