Полибий и его герои

Первым крупным столкновением римлян с македонцами была битва при Киноскефалах. И Полибий задается вопросом, почему римляне победили. Победы Ганнибала над римлянами, говорит он, объясняются исключительно талантами самого Ганнибала, а не преимуществами его военного строя. Это ясно видно, во-первых, из того, что сам он заимствовал римское построение и одел своих воинов в римские доспехи, т. е. признал преимущества римской военной системы. Во-вторых, римляне победили сразу же, как только у них появился полководец, столь же гениальный, как Ганнибал. Не то с римлянами и македонцами. Оба народа считаются самыми искусными и смелыми воинами. Им случалось не раз и не два скрещивать оружие, и римляне неизменно «выходят из военных состязаний с первой наградой». Тут, очевидно, дело именно в военном строе обоих народов. Поэтому необходимо исследовать их боевое построение. У римлян был легион, у македонцев — фаланга. И тут следует экскурс, с подробнейшим и обстоятельным сравнением обоих боевых построений.

Таким образом, Полибий думает и над причинами победы армий, и над падениями царств земных, и над отдельными битвами, и над судьбой отдельных государств. Он тщательно разбирает планы сражений, он исследует законы, постановления и даже формы собственности. Он вдумывается в поведение народов и политиков.

Объяснения Полибия вызывали презрение историков XIX в.^{60} Это совершенно понятно. XIX в. в точности знал причины исторических событий. Увы! В XX в. мы это знание утратили. Мы уже не можем смотреть на Полибия сверху вниз со снисходительной улыбкой, напротив, стараемся с интересом и уважением понять его точку зрения, согласны мы с ней или не согласны.

Однако тут встает следующий вопрос. Мы уже говорили, что историю он порой сравнивает с великой драмой. Но кто же автор этой драмы? Не боги ли? Или один бог, некий мировой разум, о котором говорили философы того времени? Разве не естественно предположить, что именно бог правит делами человеческими? Но раз так, многие события должны иметь свою причину не в расчетах людских, а именно в небесном промысле. Поэтому предшественники и современники Полибия так часто прибегали к религиозному объяснению событий. Как относился к этим объяснениям Полибий?

Для того чтобы ответить на этот вопрос, мы должны исследовать религиозные взгляды нашего историка.

Боги и судьба

Читая Полибия, замечаешь одну странную вещь. Он описал всю ойкумену, он побывал в далеких экзотических странах, куда не ступала еще нога эллина, и рассказал о тамошних народах. Мы найдем в его истории все — и строй их, и нравы, и описание городов, даже цены на рынке. Одного только мы не найдем здесь — их божеств и верований. Об этом нет ни слова во всем сочинении Полибия. Видимо, это его абсолютно не интересовало. Зато он говорит о возникновении и смысле религии.

Он разделяет всех людей на мудрецов и толпу. Мудрецы следуют нравственным заповедям вовсе не из страха перед загробными муками и не ради небесных наград. Не то толпа. Ей нужен загробный кнут и загробный пряник, нужен потусторонний грозный владыка. Поэтому-то мудрые законодатели прошлого придумали религию как узду для черни. «Будь возможность образовать государство из мудрецов, конечно, не было бы нужды в подобном образе действий», т. е. в религии (VI, 56, 10–12). Эта точка зрения восходит к Евгемеру Безбожнику, учения которого Полибий во многом придерживался. Евгемер пишет: «Те, кто превосходил других силой и разумом, так что они принуждали всех повиноваться их приказаниям, стараясь добиться в отношении себя большего поклонения и почитания, сочинили, будто они владеют некой божественной силой» (Sext. Adv. math. IX, 17

).

Евгемер утверждал, что боги — это люди, великие вожди или мудрые изобретатели прошлого, обожествленные после смерти за свои благодеяния. Полибий, видимо, до некоторой степени принимает и эту точку зрения. В одном месте он рассуждает о странствованиях Одиссея. Гомер рассказывает о боге ветров Эоле. У этого Эола, как известно, гостил Одиссей и получил в дар мешок с ветрами, с помощью которого мог управлять погодой. Эол, говорит Полибий, лицо, несомненно историческое. Он «давал герою указания, как выйти из пролива, опасного своими водоворотами… и за то назван владыкой ветров… Точно так же и каждому из божеств воздается почет за какое-либо полезное изобретение» (XXXIV, 2, 4–9).