Полёт японского журавля. Я русский

– Это как Мата Хари?

– Да. В Китае любят засылать «ласточек» в стан врага, ведь они кажутся безобидными. Женские чары пробивают любую броню. Или вот ещё… Медовый пряник. Когда важный министр клюёт на красивую женщину, и она сделает всё, чтобы затащить его в постель. И в одну из ночей кто-то снимает его с ней на фотокамеру. После этого чиновник готов на любые преступления, лишь бы фотографии не попали в руки жены или в прессу.

– Но это же подло. Мне странно слышать это.

– У тебя ещё не достаточно опыта. Я говорю всё как есть. Ты находишься на неизвестной территории, и должен знать о противнике всё. Я и сам нахожу ситуацию странной, ведь я китаец. Я понял, что не вижу здесь своего врага. Он во всём, и поэтому неуязвим. Я видел много войн, но эта самая необычная, где противники не гнушаются ничем для достижения победы. Должен сказать, что я никогда не придерживался этих принципов. Даже когда жил в Японии и работал с тобой, а это было именно так, я понимал, что беру на себя великий грех. Теперь за него плачу тем, что у меня нет родины. Да и ты находишься в опасности.

– Но мы уже говорили об этом, я нисколько не виню тебя.

– Я признателен тебе за это. Оставайся самим собой и не следуй тому принципу, которому следует твой противник. Тогда и твоя совесть будет чиста, и враг не сможет предвидеть твоих манёвров.

– Разве в шпионаже есть принципы?

– Да, есть, разумеется. Цель оправдывает средства. Вот главный и единственный принцип шпиона. Я не хочу, чтобы ты заигрался в разведчика, и поэтому прошу уехать как можно скорей. Поэтому и весь этот разговор.

– Если в Китае так плохо тебе, то почему ты не уедешь в Советский Союз? Ты уже столько сделал.

– Ты предлагаешь мне бегство? Я китаец, куда мне бежать? Хотя я понимаю, что эта земля никогда не была моей.

– Ты говоришь странно.

– Я словно сухой осенний лист, гонимый ветром. И нельзя допустить, чтобы твоя судьба повторяла мою.

– Но я по-прежнему жив и сижу перед тобой.

– Это и удивительно, мой мальчик. Хотя, какой ты мальчик, ты воин.

– Но почему ты не вернёшься, Ли Вей?

– Меня никто не ждёт там. Прошло столько лет. Теперь это другая страна, что мне там делать, скажи, у меня нет там даже угла. Пока здесь ты, я должен быть рядом. И мне будет спокойней, если ты всё-таки уедешь. Китай слишком крепкий орешек для нас. Здесь все друг за другом шпионят, дорогой Чан, – вздыхая, пояснил Ли Вей. – Ради идеи Великого Китая никто никого не жалеет. Одному тебе и недели не продержаться в Пекине. Ты должен привыкнуть, вжиться в шкуру китайца, приобрести его привычки, запах, пусть даже неприятный. Только тогда ты выживешь. Если всё обстоит так, как ты сказал, то надо быть вдвое осторожней. Все мои агенты могут быть уже перевербованы, и я не понимаю, почему сам до сих пор не перевербован.

– Да, это и мне показалось странным, Ли Вей.

Они оба рассмеялись.

– А ты мне веришь? – спросил старик, предельно сузив и без того узкие глаза.

– Уже не знаю, – растерянно произнёс Михаил.

– Вот это мне нравится.

– Нет, что ты. Я верю тебе. Как я могу сомневаться в тебе?

– Ладно, оставим шутки на потом. Мне необходимо с тобой кое-чем поделиться. Это для того, чтобы ты как можно скорее втянулся в свою роль, и превратился в китайца.

– Ты так странно говоришь, как буд-то речь идёт о волшебстве. У тебя есть какой-то секрет?

– Есть. Но это не волшебство, это биология. Все китайцы, и не только они, связаны. Тебе надо понять, что их объединяет.

– Но я пока не знаю этого.

– А ты подумай. Вот что объединяет, скажем, японцев? Ты это должен знать, ведь тебе не надо притворяться японцем, ведь так. Подумай хорошенько, не спеши с ответом. Когда ты это осознаешь, то вообрази предметно. А затем сам создай воображением этот предмет в себе. Для начала выбери человека, понаблюдай за ним, потом прими его манеру.

– Как пересмешник?

– Не совсем. Ты должен выйти на то, что присуще всем китайцам. В разговоре, походке, везде есть нечто общее. Завтра, когда ты снова окажешься на улице, попробуй увидеть всё вокруг сразу, одномоментно, и без размышления о том, что ты видишь. Просто видишь и находишься в этом. Ты есть, но тебя нет. Точнее, ты и всё что вокруг одно. Слейся с окружением. И тебя перестанут замечать как инородное тело.

– Но это, наверное, невозможно. Ты так же привыкал?

– Мне было легче, ведь я китаец. Но ты прав, мне понадобилось время, чтобы привить себя к этому организму. Дело в том, что этот организм живой, и как любой живой организм, он не сразу впускает инородное тело. Может и вовсе не впустить. Это как у пчёл, ведь рой никогда не примет чужую пчелу в свою семью, её убьют. Это так же как и с паролем. Не назвав его, тебя не пропустят. Но в твоём случае это не только язык, это глубже, и это секрет. Пароль и есть секрет.

– Кажется, я начинаю понимать. Ли Вей, ты…