ПоЛЮЦИя, ЛЮЦИфер, РевоЛЮЦИя

Права Ирка: нужно мне чаще в зеркало смотреть, чтобы оценивать себя объективно. И в паспорт смотреть – на год рождения».

***

– Я не могу сегодня вечером, – тихонько сказала Вера, подняла виноватые глаза.

Чувствовал, как ей неудобно.

– А не сегодня?

– Я вообще не могу. Вы мне очень помогли, но… Я не могу с вами встречаться. У меня есть парень. У нас серьезно. И если он узнает, что я встречаюсь. Тем более, узнает – с КЕМ!.. Вы понимаете? Я лучше деньги отдам.

Горькая обида уколола мое разбитое сердце!

Особо задело ее брезгливое: «с КЕМ…».

«Нужно смотреть в зеркало и в паспорт. В паспорт и в зеркало. Три раза в день! Чтобы не строить воздушных замков, не придумывать глупости!».

***

Мысли, как черные слепни носились в голове, жалили тело.

Уже хотел повернуться и уйти, не прощаясь.

«Глупо вышло. Как же глупо!..».

– Только вы не обижайтесь, пожалуйста, – залепетала Вера. – Вы хороший человек. Но я, вправду, не могу. Лучше отдам деньги.

– Да ладно, – вымученно улыбнулся я.

«Хороший ЧЕЛОВЕК…».

***

Вера молчала. Я тоже.

Ми оба нетерпеливо поглядывали на дорогу, ждали троллейбус.

«Хоть бы ехал быстрее!».

Нужно было что-то говорить. Кислое молчание лишь усугубляло пропасть между нами.

– Не надо денег, – выдавил я, сдерживаясь, чтобы не расплакаться.

***

Кряхтя изношенным телом, подкатил троллейбус.

Вера облегченно вздохнула.

– Еще раз спасибо! – пролепетала она и кинулась в людскую гущу.

Я не пошел за нею. Я вообще не сдвинулся с места.

Внутри кипело белым ключом. Сдави меня сейчас равнодушная толпа, которой нет дела до моей несчастной любви, – взорвусь, разнесу замызганную жестяную коробку, вместе с нахальными пассажирами, вместе с Верой.

«Надо же – имя, какое подходящее!

Вера ушла вместе с Верой. Вместе со своей мифической сестрой – Надеждой, оставив у разбитого корыта младшенькую страдалицу – Любовь».

Глава двадцать седьмая

18 – 19 октября 2013, пятница – суббота

***

Перекошенный троллейбус уехал.

Я сел на опустевшую скамейку. Неспешно закурил.

По всему выходило, что опаздывал на работу. Сейчас это казалось сущей ерундой по сравнению с моим горем.

Злорадно для себя решил: если начнут пенять на опоздание, на разгильдяйство – уволюсь к чертям!

«Теперь точно уволюсь.

Мне незачем больше находиться в этом городе – вонючем муравейнике, которому нет дела до страдающей пылинки.

Главная причина, которая здесь держала, растворилась в серой массе, умчалась на визгливой тарантайке, с наклеенной на борту нахальной девахой, рекламирующей электронасосы.

Интересно, на кого рассчитана эта реклама?

Какой идиот купит насос из рук страхолюдины с четвертым размером силиконового студня под тесным бюстгальтером.

Грудь – это то, что можно охватить ладошкой, остальное – вымя.

Кому могут нравиться такие коровы?..

Боже, о чем я думаю!

Уже о боге вспомнил…

Тут, в пору, всех Печерских святых помянуть, потому что…

»

***

Я горестно хмыкнул, стараясь оборвать поток щемящего сознания, которое ломилось из меня и ломилось, и болело…

«…потому, что я никогда не узнаю, чем пахнет неприкрытое маленькое Верино тело.

Не коснусь губами ее грудок.

Не трону шелкового пуха между ее ног.

Нет, я, конечно, могу коснуться – загадать ЖЕЛАНИЕ.

Сама придет.

Не придет!

Потому, что не загадаю.

Я больше НИКОГДА не стану ЭТИМ пользоваться…

Сегодня же уволюсь и уеду в деревню, чтобы стать ближе к земле. Я открою свойства растений и трав…».

***