ПоЛЮЦИя, ЛЮЦИфер, РевоЛЮЦИя

Разлепил глаза: в комнате темно.

На часах — половина седьмого утра.

Между штор едва различимо пробивался серый октябрьский рассвет.

«Нужно звонить Вере…».

Поежился!

«Всегдашний страх мужчины получить отказ.

И не так страшны последствия отказа, как сам его факт: я весь ТАКОЙ, а мне отказали!».

С возрастом у меня острота этого страха притупилась, поскольку отказывали чаще. А после сорока, путем эмпирическим, начал понимать, что нет ничего нового под Солнцем, и если отказали, то невелика потеря…

«Но МОЯ Вера (как самонадеянно!) – единственная и неповторимая. Потому нужно звонить!».

***

Опять глянул на часы, будто выпрашивал отсрочку:

«Семь утра – рано еще по всем правилам. Хоть бы в девять».

Боясь растерять вчерашнюю решительность, пробовал заснуть, раствориться в сонном забытьи, не допустить сомнений, которые разумно нашептывали не заниматься ерундой и оставить девушку в покое.

«Тем более – ей двадцати нет».

***

После рассуждений о недоступных Вериных прелестях, спать перехотелось окончательно.

Раздразненная похоть принялась навевать заманчивые образы наших ВОЗМОЖНЫХ отношений.

Борясь с искушением распустить руки, провалялся в постели до девяти.

Опять же, звонить было рано, но дальше кутаться в одеяло – опасно: в утреннем свете мои глупые надежды начали таять церковной свечкой, которую ставят для исполнения желаний, но в итоге остается лишь горстка оплывшего бесформенного воска.

***

Решительно поднялся, запрыгнул в душ.

Отвинтил синий вентиль до упора, нырнул под холодные иглы.

Загадал: если устою, пока досчитаю до ста – позвоню, если нет – пусть идет само собою.

Последнюю четверть пекущей сотни пролепетал на одном дыхании: числа галопом наскакивали, смазывались, а после девяноста сплелись в один невнятный клубок, который выдавил из себя дрожащим рычанием.

Я устоял.

Мне ОЧЕНЬ хотелось услышать ее голос.

***

После криокамеры долго грелся горячим чаем. Поглядывал на часы.

Опять загадал: позвоню не раньше одиннадцати. А лучше – в полдень. Если хочу это сделать, то должен вытерпеть. Я терпел.

После половины двенадцатого заколдованная минутная стрелка замедлила ход, еле ползла, и даже секундная стала нерасторопной: дергалась, отступала перед очередным шажком, нехотя роняла песчинки времени в чашу моего безрассудства.

Наконец-то все три стрелки-сестры совпали, на мгновение устремили навершия к Богу, будто сложили ладони для предсмертной молитвы. Секундная, не мешкая, пустилась по своему вечному кругу, но я-то знал, что откладывать больше не стану.

Я в ужасе посмотрел на трубку мобильного телефона, которая последние два часа лежала передо мной на столе, притягивала, возбуждала и казнила.

«Если разрядилась батарея? Или деньги на счету кончились? Тогда не позвоню», – мелькнула трусливая спасительная догадка.

Взял трубку: батарея в порядке.

Набрал звездочку, три единицы, решетку: на счету семь гривен – больше, чем достаточно.

Все мои условия соблюдены, все зароки исполнены…

«Нужно звонить».

Открыл «Контакты». Нашел Верин номер. Вдавил кнопочку вызова.

***

Вера ответила сразу!

Я даже не успел сесть поудобнее на расшатанном кухонном табурете – замер полусогнутым, со скрюченными ногами и бухающим сердцем.

– Алло, – проявился Верин голос.

– Доброе утро… – Все приготовленные слова напрочь забылись.

– Доброе. Это вы?

Почувствовал, что она НЕ РАДА моему звонку, и сейчас ЖАЛЕЕТ, что неосмотрительно, не глянув на экран, ответила.

– Вчера так получилось… не правильно.

– Так и должно быть, – холодно сказала Вера.

– Не должно.

– Я принесу деньги.

– Да что ты заладила!.. Извини, я уже перешел на «ты».

– Ничего страшного. Вы еще вчера перешли.

– Надо же. Я и не заметил.

Вера дышала в трубку. Я боялся, чтобы не отключилась.

– Я тебе уже сто раз повторял: МНЕ НЕ НУЖНЫ ДЕНЬГИ! У меня может быть ОЧЕНЬ много денег. Если захочу. Но я НЕ ХОЧУ. Они – пыль! Давай, лучше стихи почитаю…

– Я не люблю стихов, – отмахнулась Вера

– А еще я хочу рассказать, почему ты мне понравилась.

– Я вам понравилась?.. – не то, спрашивая, не то, признавая, сказала Вера. – Не нужно. Я же объясняла. Поймите… Я не хочу знать, потому что… могу согласиться. Могу пожалеть вас, и потом…

– А ты пожалей! – отчаянно крикнул я, понимая, что она опять ускользает. После этого разговора – возможно навсегда.

– Я не могу!.. Хоть, если по правде: ваше признание меня ошеломило, – сказала Вера, уже теплее. – Но я, пока, не способна вам ответить. Только не настаивайте! Оставьте меня в покое. Пока оставьте.

Вера замолчала.

Я тоже молчал.

Я не знал, что говорить и отключил трубку. Меня знобило.

«Вот и ВСЕ!».

***

Швырнул трубку на стол. Та отрикошетила, обиженно грохнулась об пол.

Закрыл глаза, пытался убить Верин образ.