ПоЛЮЦИя, ЛЮЦИфер, РевоЛЮЦИя

В офис добрался в половину одиннадцатого. Начальницы не было, соседки-Анфиски тоже, Ирка в командировке – тем более, мы с нею, вроде, поссорились. Остальным моя насупленная персона была без разницы.

Коллеги в офисе суетились пятничной суетой, хорохорились перед Настенькой, ждали вечера, чтобы упиться и по-быстрому совокупиться в туалете ночного клуба или на скамейке, набраться позитива, а затем вспоминать следующие пять кислых дней, до очередной пятницы.

Мне их радость была недоступна. Когда умирает последняя надежда – остается НИЧТО.

***

Я тупо уставился в монитор и ждал, чтобы закончился этот страшный день, который назову в дневнике…

«Как назову, еще не решил, но нехорошо назову, безрадостно.

Что-нибудь из греческой посмертной мифологии, или древнеегипетской…».

Зато я передумал увольняться. Поскольку с опозданием обошлось, то можно еще покоптить небо, создавая видимость работы.

«Не нужно забывать о хлебе насущном, который необходим моему постаревшему телу, даже если оно молодится и желает студентку.

В деревне пропитание дается тяжело – там нужно вкалывать, а не создавать видимость. А я ленивый.

Это для кого-то я мог бы постараться, а для себя – ни за что!

».

Под словом «кого-то» разбитое сердце подразумевало Веру.

Я понимал, что не смогу ее забыть даже у черта на куличках, не смогу кем-то заменить. Это было еще одной причиной, почему мне не стоило увольняться и уезжать из Киева.

Я боялся остаться наедине со своим горем.

***

Мои страхи подтвердились в субботу, когда уныние накатило с новой силой. Не то, что читать – усидеть не мог в замкнутом пространстве, в четырех стенах.

Я вышел в парк, бродил аллеями, слушал в плеере какофонии Шнитке, которые размягчили обиженное сердце и напели, что горе мое, не такое уж горе, а густоты черной краске придало лишь ущемленное самолюбие.

«Вера же не сказала, что она НЕ ХОЧЕТ прийти ко мне – она сказала, что НЕ МОЖЕТ.

Да, пусть у нее есть парень – но в таком возрасте у всех нормальных девчонок есть парень.

Да, у них все серьезно – но в такие годы у многих «серьезно»

и «на всю жизнь». А через месяц-два рассорятся-разойдутся. Недельку пострадают, и появится новый парень, с которым «все серьезно», и опять разойдутся.

Потому, ничего не потеряно!

А, значит…

Я позвоню Вере!

Мы поболтаем.

Я расспрошу о делах и наплету ерунды, которую называют «

лапшой», но которая есть незаменимым элементом ухаживаний, и в мастерском исполнении требует не дюжих способностей.

Благо, соединять слова и составлять из них узоры, я умею – всю сознательную жизнь этим занимаюсь».

Несмелый лучик надежды пробился сквозь закопченные окна безверия…

«Без Веры я!..».

***

Нарезая круги по парковым аллеям, я продумывал наш будущий телефонный разговор, выискивал слова, которые нужно сказать.

«Главное – даже не пригласить ее на свидание (какое сладкое и недоступное слово!) – а убедиться, что она на меня не обиделась за несвоевременное предложение. Что мы будем каждое утро встречаться на остановке, а потом, когда ни будь…».

Что будет потом, я старался не думать.

«Главное – завтра позвонить…

Завтра!

Потому что субботним вечером она может встречаться с парнем. Не взять трубки. Или отмахнуться. Как в прошлый раз.

Еще одного равнодушия я не переживу!

Главное – позвонить.

Не передумать.

Трусливо не отступить, сославшись на заведомую глупость».

Глава двадцать восьмая

20 октября 2013 года, воскресенье

***