Полк, к бою!

— Нехорошие разговоры ведете, красноармеец Гущин! — повысил я голос. Вместо того чтобы рассказать людям правду о том, как фашисты, натыкаясь на подготовленную оборону, получали отпор и откатывались назад, а затем искали лазейки, места, где не было обороны или она плохо была подготовлена, и там, наступая, окружали тех, кто хорошо оборонялся, вы ворчите и размагничиваете людей. Надеюсь, бойцы все-таки услышат от вас, уже повоевавшего, эту правду и поймут, что с хорошо подготовленной обороной легче бить противника, что окопы защитят их и от осколков, и от пуль, и даже от танков врага.

— Да я что, товарищ комбат… Это так, к слову пришлось.

— Вот что, Гущин, на перекуре обо всем, что говорили мне, расскажете своему взводу. На втором перекуре — другому взводу, всем остальным.

— А как же мои пять метров? — спросил Гущин.

— Какие пять метров?

— Наш командир взвода, товарищ комбат, приказал нам с Козловым за ночь отрыть пять метров траншеи.

— Товарищ Елинский, — обратился я к командиру роты, — пусть Гущин за ночь обойдет всю роту и те подразделения, которые прибыли сюда, и всем расскажет, о чем мы говорили. А норму ему уменьшите.

— Эх, какой же я дурак! — удаляясь, услышал я слова Гущина. — Комбат, конечно, прав, рыть земельку-то надо, без окопа ты как прыщ на одном месте.

За работой незаметно пролетело трое суток. Гитлеровцы все это время вели себя относительно спокойно. В бинокль было видно, что они тоже роют окопы. Только вот их снайперы непрерывно охотились за нашими людьми. Да артиллерия от пристрелки то и дело переходила к массированным налетам по переднему краю, по глубине нашей обороны.

Инженерные работы в батальоне тем временем продвигались не так быстро, как хотелось бы. Недоставало больших саперных лопат, пил, топоров. Приходилось выдавать одну лопату на двоих, а то и на троих. Рыли посменно. Пять метров на двоих — норму, которую установили во второй роте, никто, естественно, не выполнял. Отрывали, самое большее, три с половиной — четыре метра траншеи.

К тому же сразу же после первой ночи работ над обороной батальона появилась "рама", фотографируя уже отрытые участки траншей. Подобное повторялось и в течение последующих дней. Наверное, ход инженерных работ серьезно беспокоил вражеское командование, коль его авиация так усердно вела разведку нашей обороны. А что последует за этим — известно. Приходилось молить случай лишь об одном: чтобы противник помедлил с артиллерийскими и воздушными налетами хотя бы еще пару дней и ночей.

* * *

…На обратных скатах одной из высот оборудовала огневые позиции приданная мне рота восьмидесятидвухмиллиметровых минометов. Командовал этим подразделением младший лейтенант Г. А. Шаповалов, выпускник Кемеровского пехотного училища. Его наблюдательный пункт находился метрах в четырехстах от моего, что конечно же могло затруднить мне управление огнем этих минометов.

— Не лучше ли вам оборудовать свой НП рядом с моим? — предложил я Шаповалову при первом знакомстве.

Он бодро ответил, что не видит в этом надобности, к тому же располагаться именно так их учили в училище.

— Хорошо. Пока оставим этот разговор, — неопределенно сказал я. — Вот на днях побываю у вас, тогда посмотрим…

На следующее утро я действительно появился в минометной роте. Шаповалова на наблюдательном пункте почему-то не оказалось, разведчики спали. Пришлось разбудить. На мой вопрос, где их командир роты, они ответили молчанием.

— Вызывайте командира роты, младший сержант. Засекаю время, — приказал я старшему разведчику, глядя на часы. — Кстати, у кого карточка огня?

— У командира роты…

Прошло еще несколько минут. Шаповалова не было.

"Какая беспечность! — закипал на сердце гнев. — Со дня на день ожидается наступление фашистов, а у Шаповалова… Вот почему он оборудовал свой НП здесь. Чтобы, значит, подальше от глаз начальства… Но ничего, сейчас мы тебя пропесочим, младший лейтенант!"

Через пятнадцать минут прибежали командир и политрук роты. Оба были заспанны. Ни слова не говоря, я спустился в отрытую щель, где стояла стереотруба. Спросил:

— Где ваше место, младший лейтенант Шаповалов? Откуда вы будете управлять огнем роты?

— Отсюда, — показал он на стереотрубу.

Я подошел к ней, прильнул к окулярам. Местность перед передним краем обороны нашего батальона почти не просматривалась, стык со 2-м батальоном тоже.

— Что же вы увидите отсюда? — уже повысив голос, спросил я младшего лейтенанта. — Это так вас учили выбирать НП?

Шаповалов стоял молча, опустив голову.

— Покажите схему огней! Шаповалов снова промолчал.

— Есть у вас схема огней? — вторично спросил я у него.

— Нет, товарищ комбат…

— Кто вам ставил задачу?

— Бывший комбат.

— И что же? Он вам обо всем этом не говорил?

— Говорил…

— Подайте команду: "Рота, к бою!" — скомандовал я Шаповалову. Готовность доложить!

— По местам! — подал он команду. Разведчики и телефонисты заняли свои места.

— Рота, к бою! — последовала вторая команда.

Но вот о готовности… Доклада о ней не поступило ни через пять минут, ни через десять… Лишь спустя четверть часа огневые позиции наконец откликнулись.