Полк, к бою!

…Командир минометной роты младший лейтенант Шаповалов все-таки оборудовал свой наблюдательный пункт там, где я ему и приказывал. С докладом об этом он явился ко мне вместе с политруком.

— Молодцы, — похвалил я их. И спросил: — Не пристреливались еще?

— Пока нет. Хотелось бы с вашего разрешения…

— Хорошо. Если все готово, то начинайте. Младший лейтенант пристрелял на своем направлении основной рубеж, затем дополнительный. Получилось вроде бы неплохо. Но только я уточнил ему второй дополнительный участок, как на огневые позиции минометной роты обрушились вражеские снаряды. Причем ложились они с поразительной точностью.

После артналета Шаповалов доложил мне:

— Несколько человек ранено, выведен из строя один миномет.

— Вы с каких позиций вели пристрелку? — спросил я его.

— Со старых. Которые теперь стали запасными…

— А раньше вели с них огонь?

— Да, — ответил командир роты.

— Все ясно. Их давно уже засекли гитлеровцы. И теперь только ждали момента, чтобы ударить. Так что делай, младший лейтенант, выводы. Немедленно перемещай роту на основные позиции! Укрой людей и технику. Не ленитесь окапываться, сделайте щели, ниши. И после каждой стрельбы меняйте огневую позицию.

Прошло еще несколько дней затишья. За это время наши наблюдатели и разведчики-артиллеристы засекли около восемнадцати батарей противника. Значит, фашисты подтягивают свежие силы.

Каждую ночь дивизионные и полковые разведчики ходили за "языком". Но захватить пленного им никак не удавалось. Командир полка на вопрос о том, какие есть данные свыше о начале наступления противника, давал нам один и тот же ответ:

— Добывайте "языка", тогда узнаем.

А мы и в самом деле вскоре поймали "языка". Да еще какого! Случилось это так. Как-то ночью у меня вдруг зазвонил телефон. Младший лейтенант Елинский взволнованным голосом доложил:

— Товарищ комбат, бойцы фашиста привели!

Вначале я даже не понял, о чем идет речь.

— Какие бойцы? Какого фашиста?

— Да пленного же! Ехали двое гитлеровцев на мотоцикле по шоссе и по ошибке к нам проскочили. Одного из них убили, а другого, с портфелем, поймали. И мотоцикл цел.

— Давай его немедленно ко мне! Да смотри, чтобы не удрал. Назначь надежную охрану.

Через полчаса передо мной стоял здоровенный верзила с длинными волосами соломенного цвета. В светлых, словно выцветших, глазах под белесыми ресницами — злоба. На узких серебряных погонах — по два выпуклых прямоугольника. Судя по ним — капитан. Вот только на рукаве куртки эсэсовский угольник.

— Эс-эс? — спросил я.

Фашист молчал.

— Что у него в портфеле? — спросил я сержанта, который сопровождал пленного.

— Не знаю, товарищ лейтенант, он закрыт на замок. Ключей фашист не дает.

По телефону доложил командиру полка о пленном и его портфеле.

— Что он говорит? — спросил Седых.

— Молчит. Портфель закрыт на два замка, ключей нет.

— Ничего, откроем! Направляйте его ко мне, обрадуем комдива.

В портфеле, как потом рассказал мне командир полка, обнаружили карту с обстановкой и решением командующего 4-й немецкой полевой армией. Дивизии же 4-й танковой группы перед нашим фронтом уже не было.

Но от этого не легче. Ведь по карте выходило, что против нашей дивизии нацелены теперь два гитлеровских соединения из 4-й полевой армии. Основной удар они будут наносить вдоль Варшавского шоссе, то есть через оборону нашего батальона, дополнительный — через леса на Наро-Фоминск…

— Держись, — сказал в конце разговора командир полка. — Скоро надо будет встречать "гостей". А за пленного спасибо!

Глава вторая

"Сражаться до последнего патрона!"

Был пасмурный и дождливый день. Бойцы промокли, в траншеях и ходах сообщения по колено жидкой грязи.

С утра мы с комиссаром батальона обошли все роты. Еще раз проверили систему огня, знание личным составом своих задач. Поговорили с людьми, рассказали им о пленном и о том, что гитлеровцы в ближайшее время готовятся перейти в наступление. Несмотря на непогоду, личный состав настроен по-боевому.

— Москва ведь сзади, товарищ комиссар. Откатываться больше некуда, значит, будем стоять насмерть! — услышал я голос пулеметчика, с расчетом которого как раз говорил Иван Иванович.

Во второй половине решили навестить танкистов. Но только приблизились к первому окопу, из которого выдавались лишь башня да длинный ствол орудия, как Иванов дернул меня за рукав. Сказал, кивнув в сторону шоссе:

— Смотри, целая кавалькада эмок стоит.

На обочине, в нескольких сотнях метров от опушки леса, действительно стояла колонна легковых машин. А впереди нее, прямо на шоссе, о чем-то беседовала группа военнослужащих. Отметил про себя: двое в кожаных пальто и защитных фуражках военного образца.

— Какое-то, видимо, большое начальство, — будто отгадал мои мысли комиссар.

— Может, командарм?

— У командарма одна эмка, а здесь вон сколько…

— Пошли, Иван Иванович, доложимся. Начальство ведь в нашем районе.