Полководцы первых Романовых

Битва на Восьме — одна из самых значительных за все Смутное время. И одна из решающих. Болотниковщина, движение чрезвычайно живучее и распространяющееся со скоростью лесного пожара, была убита в трех боевых операциях: разгром под Москвой, разгром на Восьме и взятие Тулы. Но последнего успеха царских войск могло бы и не случиться, если бы государевы воеводы не добились победы на Восьме. За этот успех всех воевод победоносной армии князя Андрея Голицына от имени государя наградили золотыми монетами.

Уже через неделю войско князя Андрея Голицына, соединившись с воинством князя Михаила Скопина-Шуйского, разбило болотниковцев на реке Вороньей под Тулой, а царь Василий Шуйский в конце июня взял Алексин. Что касается роли Бориса Лыкова в этих событиях, то она не столь заметна. Борис Михайлович — один из младших воевод, он, несомненно, должен активно действовать, но действия его никак не отражаются в источниках. Однако о событиях, учивших его искусству побеждать, стоит рассказать подробнее.

Итак, за семь верст от Тулы, на реке Вороньей, был бой: мятежники вновь пытались контратаковать. Остановить царскую армию на речном рубеже — богатая идея, но после Восьмы у болотниковцев стало намного меньше людей, а государь вывел в поле намного больше.

Исход сражения, кажется, был предрешен до его начала: «Пешие воровские люди стояли подле речки в крепостях, а речка топка и грязна и по речке крепости, леса. И об речке воровские люди многое время билися и милостию Божиею московские люди воровских людей от речки отбили и за речку Воронью во многих местах сотни передовые [лю]ди перешли, и бояре и воеводы со всеми полки перешли ж, и воровских людей учали топтать до города до Тулы, и многих побили и живых поимали, а пехоту многую ж побили и поимали. И воровские люди прибежали в город, а московские люди гнали их до городовых ворот» — так сообщает летопись. Здесь такого сопротивления, как на Восьме, болотниковцы уже оказать не могли, их просто опрокинули, хотя те «много бились». Бесполезно. Сила солому ломит.

Армия царя Василия Ивановича осадила Тулу.

Лыков дрался на Вороньей, осаждал Тулу вместе со всей ратью государевой, но, как уже говорилось, из общего строя никак не выделился.

Осенью 1607 года мятежники, осажденные в Туле, сдались. Но на Москву надвигалась новая напасть: армия Лжедмитрия II, сильная тем, что значительную ее часть составляли польские авантюристы, воины по рождению. Царь выдвинул под Брянск, навстречу новому самозванцу, полевое соединение с тремя воеводами во главе: князьями Иваном Куракиным (командующий), Борисом Лыковым и Василием Мосальским. На сей раз царские военачальники действовали удачно: по свидетельству документов того времени «вор (Лжедмитрий II. — Д. В.) от Брянска отошел на Орел»

^{130}. Иначе говоря, Куракин с Лыковым и Мосальским отбросили противника.

Жаль, дальше дела пошли намного хуже, ушло мгновение славного начала. Из Москвы прибыл царский брат Дмитрий, чтобы возглавить бóльшую армию, получившую, как видно, приказ не отогнать, а разгромить нового самозванца. Князь Дмитрий Иванович Шуйский был катастрофически плох как полководец, нерешителен и малоопытен в воинских делах. Несколько более опытный Лыков состоял тогда у него во вторых воеводах Большого полка, то есть, по обычаям Московского царства, менее знатный, но более сведущий в тактических вопросах полководец осуществлял подстраховку полководца более знатного, но лишенного тактических навыков и дарований^{131}. Артиллерией у них командовал человек, не входящий в число аристократов, но военным талантом пожалованный, кажется, от самого Господа Бога, — Григорий Леонтьевич Валуев. Князь Лыков еще тогда заприметил его и впоследствии неоднократно делал так, чтобы этот даровитый военачальник оказывался рядом с ним, в товарищах и помощниках. Валуев, вроде бы незаметный на фоне великих полководцев Смуты, достоин отдельной книги, посвященной только ему: это чуть ли не самый результативный русский военачальник начала XVII столетия[40]

.

Армия Шуйского и Лыкова выбросила авангарды далеко вперед, и те имели успех в бою с легкими отрядами противника. Но под Болховом, когда столкнулись основные силы двух воинств, царские полки потерпели поражение. Часть ратников изменила, другие заколебались. Командование, после долгого боя, опасаясь большей измены, велело отступать. Обошлось без больших потерь, однако нового самозванца у Болхова не остановили.

Бориса Лыкова в поражении не винили, во всяком случае, источники ни о чем подобном не сообщают.

Зато следующее столкновение с врагом принесло ему опыт большой победы.

1608 год привел в стан противников Василия Шуйского одного блистательного польского авантюриста — полковника Александра Юзефа Лисовского, умевшего о своих победах, перемежавшихся с поражениями, рассказать, привирая, так, что его боевые действия в России выглядели как круиз по провинциальным курортам: бои с нелепыми московитами, воинский талант, блеск, триумфы, добыча…