Полководцы первых Романовых

Реальность выглядела иначе. В июне 1608 года царские воеводы разбили хвастуна Лисовского, и в этом деле Борис Михайлович участвовал как первый воевода Передового полка в большом полевом соединении. Имеет смысл привести выдержку из текста источника: «Лисовской с черкасами (малороссийскими казаками. — Д. В.) и… с литовскими людьми, и с воры украинных городов[41] со многими людьми пошол под Москву к вору (Лжедмитрию II, стоявшему под Москвой. — Д. В.

). И царь Василей послал на Лисовского бояр и воевод по Коломенской дороге на три полки: в Большом полку боярин князь Иван Семенович Куракин да Григорей Сулемша Григорьев сын Пушкин, в Передовом полку боярин князь Борис Михайлович Лыков да князь Григорей княж Костянтинов сын Волконской, в Сторожевом полку Василей Иванович Бутурлин да князь Федор Мерин княж Иванов сын Волконской… И тогды бояре и воеводы Лисовского и воров побили и языки многие поимали»^{132}.

Очень просто и обыденно, безо всяких литературных ухищрений: разгромили Лисовского, захватили множество пленников, не дали армии Лжедмитрия II пополниться новыми бойцами.

К этой картине стоит добавить данные одного источника, о достоверности которых можно спорить, но, весьма возможно, они более полно отражают картину сражения, и выходит, что Лыков в этой битве был главным творцом победы. Итак, именно Борис Михайлович атаковал противника, в то время как «…Болшой полк князь Иван Куракин да Сторожевой полк Василей Бутурлин стояли… блюдяся, чаяли того, что Лисовской побежал для обманки, а ведет Лыкова на люди»^{133}

. Иначе говоря, два прочих полка всего лишь подстраховывали атаку людей Бориса Михайловича, решившую исход дела.

Сражение это, произошедшее на Медвежьем броде через Москву-реку, шло весь день. Оно имело для противника тяжелые последствия. Лисовский вывез из Коломны артиллерию и огромный обоз с добычей. Когда царские ратники стремительно атаковали его, он, отягощенный ценным имуществом, не сумел, как обычно делал, выиграть бой быстрым маневром. Более того, утратил и захваченные пушки, и возы с ценностями, включая запас вин и денежную казну. Лжедмитрий II в час страшных испытаний для Москвы не получил в свое распоряжение коломенской артиллерии…

Мало того, Лисовский потерял важных пленников, которых мог использовать как заложников или для выкупа: летопись сообщает, что у него отбили «владыку Коломенского и боярина князя Владимира Тимофеевича [Долгорукова], и протопопа зарайской церкви Николы».

Превосходный итог!

Лыков к тому времени должен считаться уже весьма опытным полководцем, прошедшим через целый ряд сражений. Битвы на Восьме и у Медвежьего брода — крупные, значимые политически, конечно, украшали его биографию. Но доселе он ни одного боя не выиграл, командуя полевым соединением, именно командуя, а не являясь одним из младших воевод такого соединения.

До этого дойдет позднее.

А пока главная роль в жизни Бориса Михайловича — участие в обороне Москвы от полчищ Лжедмитрия II, укрепившихся в подмосковном Тушине, посягавших на царскую столицу и наводнивших страну своими бандами. Его держали с отрядом на защите Фроловских ворот с весны 1609-го.

Лыков и здесь отличился, притом не как один из многих, нет, у него была «персональная партия» в общем концерте русских военачальников, защищавших город. В июне 1609 года произошло большое сражение на реке Ходынке. Вражеский полководец Ружинский двинулся на Москву основными силами («всеми таборами»). Царь Василий Иванович был извещен об их атаке загодя, получив информацию от перебежчиков. Он выставил против Ружинского гуляй-город[42], а когда натиск противника поставил под вопрос способность царских отрядов отстоять эту крепость на возах, русские воеводы контратаковали. С отдельными отрядами на неприятеля бросились три князя, три видных полководца того времени — Иван Куракин, Андрей Голицын и Борис Лыков. По словам летописца, «пришли они на литовских людей и на русских изменников, и их перебили многих людей, и топтали до речки Ходынки. Литовские же люди и русские воры многие со страху из таборов побежали. Так бы, не остановись московские люди у речки, и они бы, таборы покинув, побежали: такова московских людей храбрость была». Разгром, учиненный тушинцам, был столь значителен, что они более не рисковали атаковать столицу.

Опять-таки: Лыков подан как храбрец, один из спасителей Москвы.

Зная переменчивый нрав Бориса Михайловича, в правительстве ему не вполне доверяли. Опасались, что перебежит к Лжедмитрию II. Может быть, и небезосновательно. Но в решающий час он показал себя с наилучшей стороны: вышел биться, действовал с прочими воеводами смело. Делом показал верность правителю.