ПолЛЮЦИя, ЛЮЦИфер, РевоЛЮЦИя. Часть 5

– Кем нужно, – отмахнулась девушка, подвинулась ко мне, села совсем близко.

От нее пахло костром и немытостью. Но особо мерзко воняло изо рта.

Я невольно отстранился, девушка не обратила внимания.

– Мы затеряемся в толпе. Дождемся, когда их приведут.

Ты загадаешь ЖЕЛАНИЕ, отведешь глаза…

– Нет! – сказал я и поднялся с ящика. – Я ухожу.

– Куда? – насмешливо спросила девушка-ангел. – Ты не забыл, что твое настоящее тело сейчас находится за сто километров отсюда.

Она была права. Идти мне некуда.

– Или ты хочешь навсегда остаться в ЭТОМ?

Я молча сел обратно. Наклонился к огню. Было холодно.

***

– Кстати. Засунь руку в карман и достань, что там находится.

Я сунул и нащупал горбатый металлический полукруг.

Вынул. Это был самодельный кастет. Он привычно лег в руку.

«Дядя сделал под себя».

– Не то! – поправил Ангел. – В левом кармане.

Сунул руку в левый. Там лежала кустарно изготовленная синяя книжечка-удостоверение.

– Читай.

«Самооборона Майдану» – значилось на обложке.

– Фамилию…

– Васыль Кутныця, – прочитал я в голос. – Сотенный.

– Ты хочешь уйти и навсегда остаться Васылем Кутныцей? И спать не с Верой, а с Маричкой Матюшок? – ангел закудахтал прокуренным голосом. – К стати – она, то есть я, – твоя революционная жена. Три дня как перешла из соседней палатки.

***

– Я обещал, что больше никогда не буду загадывать ЖЕЛАНИЙ, – зло сказал я, отодвигаясь от вонючей жены.

– Тебе не жаль тех ребят?

Я не ответил.

«Какое мне дело до ментов? Среди них каждый десятый – зомбак».

– Ты знаешь, какая смерть ждет пленных?

– Нет. И знать не хочу. Я не играю в ваши игры! Оставь меня в покое и верни обратно!

Девушка с прищуром зыркнула, презрительно скривила губы.

– Иди за мной!

***

Она поднялась.

Не оборачиваясь, пошла в направлении арки, которая вела на Крещатик.

Я понимал, что нахожусь не в том положении, чтобы качать права. Этот решительный и обидчивый ангел оставался единственной ниточкой, связывающей меня с прошлой жизнью и с Верой.

Делать было нечего, и я пошел за ним.

Глава восемнадцатая

Ночь с 6 на 7 февраля 2014 года

(продолжение)

***

Мы выбрались на революционный Крещатик.

Я раньше неоднократно наблюдал его людское копошение, но наблюдал сверху, отвлеченно, будто муравьев в террариуме. Теперь же, изнутри, ЭТО оказалось страшным сюром.

Центральная улица столицы напоминала цыганский табор. Она была хаотично утыкана разнообразными палатками, шатрами, фанерными сараями, в которых кудахтали куры и хрюкали свиньи. Меж палаток громоздились дрова и прочий бытовой хлам.

Горели костры. Вокруг живительного тепла располагалась неряшливая молодежь обеих полов, хмурые торгаши с киевских базаров, спитые интеллигенты, городские сумасшедшие и прочая маргинальная братия.

Но большинство населения палаточного городка составляли замурзанные граждане бомжеватой наружности в строительных оранжевых касках. Явно не местные, не городской культуры – вроде разбитной девушки Марички. Да и сам я, полагаю, в нынешнем теле был одним из них, и выглядел соответственно.

В этой бурлящей массе редко, но встречались, и более благообразные особи, видимо, вполне приличные горожане, с печатью интеллекта на закопченных лицах и нездоровым блеском в глазах. Они молодцевато хорохорились перед крестьянами, размахивали руками, вдохновенно проповедовали, на что те презрительно сплевывали и отводили глаза.

«Не любит провинция зажравшуюся столицу, – думал я, протискиваясь за Маричкой тесными тропинками между палаток. – Не любит и завидует. Мечтает выправить такую несправедливость, передушить дармоедов, и занять их места на Печерских Липках».

Отдельную касту среди разношерстного населения городка составляли зомбаки-активисты, командиры и провокаторы. Они находились в каждой стайке, были в курсе творимых дел, и потому не строили романтических иллюзий. Они отличались уверенностью и нахальством, но особенно – превосходством над серым неведающим восторженным быдлом.

***

Узкими тропинками между палаток мы пробирались к Дому Профсоюзов, где должна была совершиться казнь.

Я хмуро шел за Маричкой и думал, что ни при каких обстоятельствах не загадаю ЖЕЛАНИЯ, поскольку мой убогий сельский покой меня вполне устраивал.

«И ничего менять не собираюсь… Даже из самых гуманных соображений».

А еще я искал способ выскользнуть из вонючего тела десятника Кутницы, и возвратиться в свое, к Вере. Искал и не находил, поскольку не знал рецепта нашего перемещения.

Он был иным, чем мои вылазки в астрал, и больше походил на путешествие с Велиалом в хрустальном шаре.

***

Шли долго, поскольку уступали дорогу разнообразным нагруженным добытчикам.