Полночный прилив

Удинаас подозревал, что внезапное нарушение порядка повторится еще не раз, и потому не удивился, когда Рулад поманил его. В глазах императора плясали мука и ужас, по телу пробегала дрожь.

– Стань рядом, Удинаас, – выдохнул Рулад. – Напомни мне!..

Раб подумал.

– Вы умерли. Ваше тело приготовили к погребению, как того заслуживает окропленный воин-хирот. Но вы вернулись. Благодаря мечу в руке вы вернулись и снова живы.

– Да, так. Да…

Смех, сотрясший Рулада, перешел в пронзительный визг и оборвался. Он снова вздрогнул. Открыл рот, точно от боли…

– Раны…

– Что, император?

– Не важно. Просто воспоминания. Холодный металл пронзает плоть. Ледяное пламя. Я пытался свернуться… Защитить то, что уже потеряно. Я помню…

Удинаас молчал. Император смотрел в сторону. Можно было свободно наблюдать и делать выводы.

Молодые не должны умирать. Смерть предназначается старикам. Есть правила, которые нельзя нарушать, и неважно, лежит ли в основе сострадание или холодный расчет. Рулад был мертв слишком долго, чтобы избежать душевного ущерба. Если ему и предстояло быть инструментом, то инструментом с изъяном.

И что с того?

– Мы несовершенны.

Удинаас вздрогнул.

– Ты понимаешь, Удинаас?

– Да, император.

– Как ты это понял?

– Я раб.

Рулад кивнул. Левая золотая рука коснулась правой, сжимающей рукоять меча.

– Да, конечно. Несовершенны, никогда не достигнем идеала. Таков удел всех смертных. – Лицо исказила гримаса. – И не только смертных. – Глаза вспыхнули и на мгновение в упор посмотрели на раба. – Он шепчет у меня в уме, подсказывает слова, делает меня умнее. Кто же я в таком случае? Кто я, Удинаас?

– Раб.

– Я тисте эдур.

– Да, император.

Сердитый взгляд.

– Мне вернули дар жизни.

– Вы должник.

Рулад откинулся назад, глаза полыхнули неожиданной яростью.

– Не сравнивай, раб! Я тебе не чета! – Он устало ссутулился. Звякнули монеты. – Дочь меня побери, до чего тяжелые…

– Простите, император. Вы не должник. Да и не раб. Хотя порою, когда вас накрывает усталость, наверное, так кажется.

– Да, я устал. Устал.

Удинаас помедлил.

– Император, он и сейчас говорит вашими устами?

Слабое движение головой.

– Нет… Он не то чтобы говорит. Нашептывает советы, подсказывает слова, направляет мысли, но мысли мои. Должны быть моими! Я не идиот, у меня своя голова на плечах! Да, все так. Он лишь придает уверенности.

– Вы ничего не ели. Вы испытываете голод? Принести вам что-нибудь для восстановления сил?

– Да, я бы поел. И вина… Позови слугу.

– Слушаюсь, господин.

Удинаас направился к занавеси, отделявшей зал от перехода на кухни. В десятке шагов скорчился слуга. В глазах прыгал ужас.

– Встань, Виррик. Император требует вина и пищи.

– Бог хочет есть?

– Он не бог. Вина и еды, достойной императора. Живее!

Слуга кое-как поднялся.

– Ты знаешь, что нужно делать, – промолвил Удинаас. – Тебя учили.

– Я боюсь…

– Слушай, открою тебе секрет. Ты любишь секреты?

Неуверенный кивок.

– Так вот, нам, рабам, бояться нечего. Бояться должны эдур, а мы можем по-прежнему потешаться за их спиной. Помнишь эту забаву? Твоя любимая.

– Д-да, помню, Удинаас.

– Отлично. Ступай на кухню и покажи пример остальным. Ты знаешь секрет. Покажи им, и они будут тебе подражать. Еды и вина. Принеси сюда и тихо свистни, как обычно. Нужно, чтобы все вернулось в привычное русло, понимаешь? Эта задача ложится на наши плечи.

– Пернатая Ведьма убежала…

– Она молода. Я с ней уже говорил и еще поговорю.

– Да, Удинаас. Ты теперь раб императора, ты имеешь право. В твоих словах много мудрости. Я думаю, мы будем тебя слушаться, хоть ты и должник. Ты… возвысился. – Он кивнул. – Пернатая Ведьма нас подвела…

– Не будь к ней слишком строг. Ступай.

Он смотрел, как слуга удаляется по коридору, потом вернулся в тронный зал.

– Где ты пропадал? – почти в панике воскликнул Рулад. – Я слышал голоса.

– Передавал Виррику ваши пожелания, император.

– Слишком долго! Выполняй приказы быстрее, раб!

– Да, господин.

– Всем нужно говорить, что делать. Никто ничего сам не может.

Удинаас промолчал, не смея улыбнуться.

– Ты полезен, раб. Нам потребуются напоминания… Иногда неожиданно. И ты будешь это делать. И еще приносить еду и вино в положенное время.

– Да, господин.

– А теперь постой здесь, пока мы ненадолго смежим веки.

– Слушаюсь, господин.

Он стоял в десяти шагах, ждал, наблюдал…

Расстояние между императором и рабом.

Трулл Сэнгар заметил аквитора. Она неподвижно стояла на середине моста, точно встревоженная лань, не отрывая глаз от главной дороги. Труллу не было видно, что приковало ее внимание.

Он помедлил. Она повернула голову, и их взгляды встретились.

Не было слов, чтобы описать промелькнувшее между ними. Вопрос быстро и необъяснимо перешел во что-то другое. Оба инстинктивно отвели глаза.

Неловкое молчание длилось не менее шести ударов сердца. Трулл боролся с ощущением опустошенности.

Первой заговорила Сэрен.

– Выхода нет, Трулл Сэнгар?

Он понял.

– Нет, аквитор.

– Вы бы предпочли, чтобы все было иначе, верно?

Снова безмолвное понимание, снова пламя в ее глазах… Он внутренне съежился, уклоняясь от ответа.

– Я служу своему императору.