Полночный прилив

Я понимаю, что вы оба сейчас подумали; мне остается лишь бросить вам обоим вызов. И будет он вот таким. Представьте, что, проходя по этой улице, мы раздаем каждому встречному по тысяче монет, и так до тех пор, пока каждому не достанется его доля богатства. Решим ли мы таким образом проблемы этих людей? Я слышу, что вы отвечаете отрицательно – большинство внезапно разбогатевших станут вести себя расточительно или просто по-идиотски, и очень скоро они вновь окажутся у разбитого корыта. Мало того, если пытаться увеличить благосостояние подобным образом, деньги попросту потеряют ценность, и все обожаемое нами общественное устройство, лишившись столь полезного инструмента, неминуемо рухнет.

Могу возразить: подумаешь, велика беда! Существуют и другие способы понять, кто чего стоит. Вы оба воскликнете в ответ: если у труда теперь нет цены, то о какой стоимости идет речь? На что я лишь усмехнусь и покачаю головой. Сам труд и его продукты станут предметом обмена! Но постой же, перебьете вы меня, выходит, ценность каким-то образом снова пробралась назад? Ведь делать, к примеру, кирпичи – это не то же самое, что писать портреты. Предметам труда неявным образом приписывается внутренняя ценность, исходя из нашей потребности в сравнении… но разве я сам не подвергал сомнению потребность в столь сложных системах для определения этой самой ценности?

Так что же ты, собственно, хотел доказать, Тегол, спросите вы. В ответ я пожму плечами. Обещал ли я вам, что мои рассуждения будут иметь ценность с точки зрения потраченного на них времени? Да ничего подобного, а вот вы почему-то исходили из предположения, что это так. Что, собственно, и требовалось доказать.

– Прошу прощения, хозяин, – подал голос Бугг, – не уточните ли еще разок, что именно вы доказывали?

– Не помню точно. В любом случае мы уже пришли. Господа, лицезрите – перед нами бедность!

Они стояли на краю бывшей рыночной площади, превратившейся теперь в кишащее людьми скопище убогих хижин. От нескольких кострищ валил дым. Площадь окружали мусорные кучи, в основном из собачьих и кошачьих костей, среди которых суетились крысы. Дети слонялись без дела с бессмысленным выражением на лицах, что свидетельствовало о систематическом недоедании. На завернутых в тряпье младенцев вообще мало кто смотрел. То тут, то там вспыхивали ссоры, а на противоположном конце площади, похоже, всерьез дрались. Полукровки, нереки, фараэды, тартеналы, даже фент-другой. И отдельные летерийцы – беглые должники.

Бугг молча взирал на все это в течение нескольких ударов сердца, потом обернулся к Теголу.

– Хозяин, мы не спасем их, отправив на Острова.

– Ты так думаешь?

– Их дух сломлен.

– И нет никакой надежды на восстановление?

– Смотря насколько вы готовы к патернализму, хозяин. Этим людям уже не вернуться к прежней жизни, мы опоздали как минимум на поколение. Если они и имели какие-то навыки, то давно их утратили, а община, которой они живут, прогнила в самом своем основании. Все, что она воспроизводит, – это склонность к насилию и безразличие к другим.

– Понимаю тебя, Бугг, очень хорошо понимаю. Ты хочешь сказать, что вечер и так не слишком удался и я напрасно потащил тебя сюда. Ты плохо себя чувствуешь, простыл, тебе следует быть не здесь, а в собственной постели.

– Спасибо, хозяин, мне как раз пришла в голову та же мысль.

– Однако то, что ты упомянул патернализм, делает тебе честь. – Тегол упер руки в бока и еще раз окинул взглядом грязные палатки. – Иными словами, твое замечание совершенно справедливо. Тем не менее судьба этого убогого места уже предрешена. В Летере война, Бугг. Скоро начнутся, назовем их так, рекрутские наборы.

– Принудительная мобилизация, – мрачно кивнул слуга.

– Да – пусть-ка, дескать, воспитанная здесь склонность к насилию послужит благому делу. Разумеется, хороших солдат из бедноты не выйдет, так что их будут использовать в качестве расходного материала. Заодно решив столь жестоким образом еще одну застарелую проблему. Впрочем, это уже далеко не первый прецедент.

– Что же вы думаете делать, хозяин?

– Как ты верно отметил, передо мной, как и перед светлыми умами гильдии крысоловов, стоит непростая задача переустройства целой общины. Надо решить, каким образом превратить инстинкт самосохранения в общественно полезную силу. Совершенно очевидно, что нам следует брать пример со столь прекрасно организованной и чрезвычайно успешной социальной структуры, как…

– Крысы?

– Великолепно, Бугг! Я в тебе не сомневался. Итак, мы начинаем понимать, что в первую очередь нам требуется вождь. Сильный, динамичный, грозный, обладающий харизмой…

– Уголовный вожак во главе банды, которая заставит остальных его слушаться. Или ее.

– Обидные и несправедливые слова, – нахмурился Тегол.

– Так это будете вы?