Полное собрание сочинений. Том 33. Воскресение. Черновые редакции и варианты

– У насъ не совсмъ благополучно, – сказалъ онъ, – сходятся съ двухъ трактовъ партіи, и бываетъ переполненіе. Замокъ построенъ на 700 душъ – у насъ теперь 1720. Такъ что болютъ. Куда же прикажете – къ пересыльнымъ или угодно пройти къ каторжнымъ?

Англичанинъ пожелалъ пройти прежде къ каторжнымъ, и они вошли въ коридоръ.

Нехлюдовъ привыкъ уже къ острожнымъ запахамъ испражненій, мочи и дегтя, но и его ошеломила особенная удушливость воздуха въ этомъ коридор. Въ то время какъ они входили, въ самомъ коридор прямо на полъ мочились два человка въ однихъ рубахахъ и порткахъ. Смотритель крикнулъ на нихъ, и они, гремя кандалами, вернулись въ камеру. Въ камер нары были въ середин, и арестанты лежали голова съ головами, какъ сельди въ боченк. И въ небольшой камер ихъ было человкъ 70. Вонь была ужасная. Вс, гремя цпями, вскочили и встали у наръ, блестя своими бритыми полуголовами; остались лежать только двое. Одинъ былъ молодой челов

къ красный, очевидно въ жару, другой старикъ, тоже сильно больной. Англичанинъ спросилъ, давно ли заболлъ молодой арестантъ. Смотритель сказалъ, что съ утра,⁴²⁰ старикъ же уже давно хворалъ животомъ. Англичанинъ неодобрительно покачалъ головой и сказалъ, что онъ желалъ бы сказать этимъ людямъ нсколько словъ, и попросилъ Нехлюдова перевести то, что онъ скажетъ. И онъ началъ рчь. Рчь его состояла въ томъ, что Христосъ, жаля людей, далъ всмъ возможность спасенія.⁴²¹

– О, скажите имъ, что Христосъ жаллъ ихъ и любилъ. Въ этой книг, скажите имъ, все это сказано.

Онъ вынулъ изъ ручнаго мшка переплетенный Новый завтъ, и жадныя, жесткія, широкія руки изъ-за посконныхъ рукавовъ потянулись къ нему, отталкивая другъ друга. Онъ роздалъ 6 евангелій, и они пошли дальше.

Въ другой камер

пли псни такъ, что не слыхали грохота отворяемыхъ дверей. Смотритель постучалъ въ дверь.

– Я те запою! – крикнулъ, – смирно!

Опять, какъ только отворили дверь, какъ и въ первой камер, вс вскочили и стали, вытянувъ руки, передъ нарами. Англичанинъ точно также сказалъ ту же рчь и также далъ 6 евангелій. Въ третьей камер слышались крики и возня. Смотритель хотлъ выступить впередъ, но Англичанинъ попросилъ позволенія посмотреть въ оконце двери потихоньку. Смотритель согласился было, но послышались удары, драки, шлепанья и ревъ, и смотритель застучалъ и закричалъ.

– Смирно!

Дверь отворили, опять вс вытянулись у наръ, кром двоихъ, которые вцпились другъ въ друга, одинъ за волосы, другой зa бороду. Надзиратель бросился къ нимъ, и только тогда они пустили другъ друга. У одного была вся щека красная, у другого текли сопли, слюни и кровь, которые онъ утиралъ рукавами кафтана.

– Староста!

Выступилъ знакомый Нехлюдову едоровъ. Крестьянин едоровъ еще въ Москв вызывалъ къ себ Нехлюдова и обращался къ нему съ просьбой подать кассаціонное прошеніе. Нехлюдовъ тогда у него былъ въ одиночной камер и былъ пораженъ больше всего прелестью, иначе нельзя сказать, этого человка. Онъ засталъ его стоящимъ у окна и расчесывающимъ гребенкой свои вьющіеся намасленные волосы. Это былъ немного выше средняго роста хорошо сложенный человкъ съ маленькой бородкой и съ прекрасными глазами, очень блый и весь въ веснушкахъ. <Какъ потомъ узналъ Нехлюдовъ, онъ былъ соблазнитель женщинъ и въ окно знаками бесдовалъ съ отвчавшими ему женщинами.>⁴²² Глаза его всегда улыбались, и прекрасный ротъ складывался въ заразительную улыбку. Дикція у него была такая, которая невольно заставляла себя слушать, какъ музыка. Всякое слово, которое онъ говорилъ, было пріятно слышать, и говорилъ онъ прекрасно. Разговоръ съ нимъ тогда очень поразилъ Нехлюдова той простотой, съ которой онъ говорилъ про причину своего ареста, убійство съ ужасными подробностями, которыя могъ замтить только человкъ, совершавшій убійство съ полнымъ спокойствіемъ.

– И не нужно бы мн

длать это. Да такая линія вышла.

– Неужели вамъ не страшно было и не жалко?

– Какъ не жалко? Вдь тоже человкъ. Да вдь тогда не понималъ, – сказалъ онъ, и глаза его смялись.

Нехлюдовъ убдился тогда, что этому человку нельзя помочь, и такъ и объявилъ ему, но его заинтересовало другое. Ему захотлось испытать, нельзя ли вызвать въ этомъ человк раскаяніе и хорошія чувства. Этотъ человкъ, также и нкоторые такіе же другіе, былъ для Нехлюдова образцомъ тхъ въ корн извращенныхъ людей и потому опасныхъ людей, которыхъ приводили всегда защитники наказанія въ доказательство необходимости огражденія отъ нихъ общества.