Полное собрание сочинений. Том 33. Воскресение. Черновые редакции и варианты

Въ конц коридора онъ подошелъ къ мертвецкой, къ пустой камер, въ которую клали умершихъ.

Въ то время какъ они подходили къ этой мертвецкой съ одного конца, съ другого конца несли въ нее на носилкахъ мертвое тло. Нехлюдовъ вслдъ зa нимъ вошелъ въ мертвецкую: тамъ лежали на нарахъ уже 7 или 8 труповъ, вс прямо держа босыя ноги и глядя въ потолокъ. Сторожа погнули носилки и ссыпали мертвеца, потянувъ его за руки и ноги. Мертвое тло, какъ деревянное, звякнуло, и особенно голова, о доску наръ. Сторожа, потянувъ за ногу, уложили его паралельно съ другими. Это было сильное тло человка, съ маленькой острой бородкой и съ глубоко подъ выступами лба ушедшими глазами, изъ которыхъ одинъ былъ полуоткрыть. Тло было закоченвше: руки, очевидно, были сложены на груди, но разошлись, особенно одна, и торчали передъ грудью, ноги босыя, съ большими оттопыренными пальцами, тоже разошлись и торчали ступнями врозь. Сторожа остановились съ носилками, ожидая дальнйшихъ приказаній начальства. Нехлюдовъ же невольно сталъ разсматривать трупы.

Одна, съ края, была женщина. Лицо у нея было желтое, какъ шафранъ.

– Это безпаспортная, – сказалъ смотритель, – а это пересыльные, а это вотъ – каторжные двое.

– Чтожъ кандалы не сняли?

– Каждый день человкъ по семи, – прибавилъ онъ, покачивая головой. – Изъ какой камеры? – спросилъ у сторожей Смотритель.

– Изъ № 17, ваше благородіе, – отвтилъ Надзиратель.

Съ противоположнаго края вторымъ лежалъ трупъ въ синей рубах, что то напомнившей Нехлюдову. И только что онъ вспомнилъ, на комъ онъ видлъ такого цвта рубаху, онъ узналъ и трупъ. Это былъ худой, худой Семеновъ, босой, и не съ сложенными, какъ у другихъ, а съ вытянутыми по бедрамъ, изсохшими руками. Восковое лицо, большой носъ, закрытые глаза и мертвая радость, тишина и спокойствіе на вчера еще такомъ несчастномъ, раздраженномъ лиц.

– Когда же онъ умеръ? Это политическій.

– Дорогой померъ. Его мертваго съ подводы сняли, – отвчалъ смотритель. – Угодно теперь къ пересыльнымъ?

Нехлюдовъ попросилъ Смотрителя, не можетъ ли онъ видть политическихъ, и получивъ ршительный отказъ, передалъ ему бумагу объ освобожденіи Масловой и, простившись съ Англичаниномъ, вышелъ изъ острога и у

халъ въ гостинницу.

* № 117 (кор. № 27).

Нехлюдовъ остановился, замеръ, уставивъ глаза на стоявшій передъ нимъ подсвчникъ, и давно неиспытанный имъ восторгъ охватилъ его душу. Точно онъ посл долгаго томленія и страданій нашелъ вдругъ успокоеніе и тихую радость.

«Боже мой, – проговорилъ онъ мысленно, – да вдь вотъ оно разршеніе всего. И какъ просто! И какъ несомннно! И какъ благотворно. И вс вдь мы знаемъ это. Вдь это только то, чтобы искать соринку въ глазу брата съ бревномъ въ своемъ глазу. Вдь это только киданіе камней въ гршницу людьми, которые не видятъ своихъ грховъ или забыли ихъ. Кто мы, чтобы казнить, устранять, исправлять?»

И съ Нехлюдовымъ случилось то, что постоянно повторяется съ людьми думающими и потому усвоивающими новыя мысли. Случилось то, что мысль, представлявшаяся ему сначала какъ странность, какъ отчаянный парадоксъ, все чаще и чаще находя себ подтвержденіе въ жизни, наконецъ выяснилась какъ самая простая, несомннная истина.

Такъ выяснилась ему теперь мысль о томъ, что люди не могутъ ни наказывать, ни исправлять, ни даже устранять иначе, какъ совершая самое страшное преступленіе, т. е. убивая. Выяснилось, что все то зло, которому онъ былъ свидтелемъ, которое разводитъ и разноситъ зло въ мір, а именно судъ и наказаніе, происходитъ только отъ того, что люди хотятъ длать невозможное дло: будучи злы, исправлять зло. Все зло происходитъ отъ того, что люди хотятъ исправлять порочныхъ людей. Зная же то, что они сами порочны и потому, очевидно, не могутъ исправлять, они придумали такія формы, такія положенія, законы и потомъ подраздленія властей, при которыхъ имъ кажется, что порокъ самъ собою, проходя черезъ вс эти формы, будетъ наказанъ, исправленъ, или устранены порочныя лица. Въ сущности же все это устройство, отъ сената и до тюремщика и конвойнаго солдата, достигаетъ только одной цли: раздробляя отвтственность, длаетъ возможнымъ для людей, уже просвщенныхъ св

томъ добра и любви, длать самыя ужасныя, зврскія дла жестокости, на которыя не былъ бы способенъ и такъ презрительно называемый дикій человкъ. Теперь ему стало ясно, отчего весь тотъ ужасъ, который онъ видлъ. И ясно стало, что надо длать. Отвтъ, который онъ не могъ найти, ясно возсталъ передъ нимъ. Тотъ самый, который далъ Христосъ Петру.

** № 118 (кор. № 27).

Эпилогъ.

Романъ Нехлюдова съ Катюшей кончился и кончился совсм не такъ, какъ онъ ожидалъ, и безъ всякаго сравненія лучше чмъ онъ не только могъ ожидать, но и могъ себ представить.