А власть и право на расплату,
Калиф, имеешь ты один.
Ну, хорошо, я рассердился.
Хотя в Багдаде говорят,
Я гневен, что не возвратился
До этих пор мой друг, Синдбад.
Эй, кто там! Евнухи! Бегите,
Ведите девушку сюда,
Кто с ней, тех на кол, да смотрите
Вы ей не сделайте вреда.
Два евнуха сбегают с террасы.
Как, стража? Я на днях фелуку
Разбил у этого дворца.
Бежим скорей!
Товарищ, руку!
И я вчера убил купца.
Как я приду к небесной двери
И что скажу Царю Высот,
Когда мне вверенная пери
Позорной смертию умрет?
Скажи, что сделаешь ты с нею,
Не слишком будешь ли суров?
Дам ожерелье ей на шею
Из розоватых жемчугов.
Дам камень, вынесенный грифом
С алмазных россыпей луны.
Из-за нее я стал калифом
И господином всей страны.
Как добр ты!
Но, в пример народу,
Мой суд и благ и справедлив:
Ее тотчас же бросят в воду,
И будет отомщен калиф.
Уж год, как, родину покинув,
Я с песней обошел моря,
И полон мой корабль рубинов,
Даров цейлонского царя.
Я был вельможею Непала,
Убил морского старика,
И Птицу Рок во тьме поймала
Искусная моя рука.
Я торговал за облаками
И в океанской глубине,
Где люди с рыбьими хвостами,
Как божеству, молились мне.
Далеко за полярным кругом,
В пещере джиннов ледяной
Проклятый Эблис был мне другом,
А джиннша страшная — женой.
О, камни белого Багдада!
О, сладкий запах чеснока!
Смеются губы, сердце радо,
Для всех щедра моя рука.
Привет вам, граждане Багдада,
Синдбад вернулся наконец!
Идите все на пир Синдбада
Во вновь отстроенный дворец!
Брось девушку, идем, приятель!
Боюсь калифа, не пойду!
А птичьи головы в томате,
А бадиджаны, рис в меду!
Пробегают кади и старуха.
Он мечет пригоршни рубинов
В толпящийся кругом народ.
С тобой привез он исполинов,
Один особенно урод.
Идти к Синдбаду! Что он мелет?
А стража, судьи!
Всё равно!
Скорей! Там всех рабынь поделят
И выпьют лучшее вино.
К Синдбаду! Ах, с его рассказом
Сравнится ль болтовня твоя?
Я просветлю вином мой разум.
Пожалуй, побегу и я.
Они забыли отомщенье,
Непостоянны и во зле.
Скажи, какое искупленье
Найдешь ты, пери, на земле?
Печаль земная быстротечна
И улетает, словно дым,
Но мертвецы томятся вечно
Под тяжким сводом гробовым.
Сад Гафиза. Утро. Купы роз и жасминов. Большие птицы.
Великий Хизр, отец садов,
В одеждах, как листва, зеленых,
Хранитель звонких родников,
Цветов и трав на пестрых склонах,
На мутно-белых небесах
Раскинул огненную ризу...
Вот солнце! И судил Аллах
О солнце ликовать Гафизу.
Сюда, Коралловая Сеть,
Цветок Граната, Блеск Зарницы,
Дух Мускуса, я буду петь,
А вы мне отвечайте, птицы.
Фазанокрылый знойный шар
Зажег пожар в небесных долах.
Мудрец живет в тени чинар,
Лаская отроков веселых.
Зажег пожар в небесных долах
Царь пурпурный и золотой.
Лаская отроков веселых,
Мудрец подъемлет кубок свой.
Царь пурпурный и золотой
Описан в чашечках тюльпанов.
Мудрец подъемлет кубок свой,
Ответный слыша звон стаканов.
Описан в чашечках тюльпанов
Его надир, его зенит.
Ответный слыша звон стаканов,
Мудрец поет и говорит.
Его надир, его зенит
Собой граничит воздух тонкий.
Мудрец поет и говорит,
Смеется, внемлет лютне звонкой.
Собой граничит воздух тонкий,
Сгорает солнце-серафим.
Смеется, внемлет лютне звонкой,
Нагая дева перед ним.
Сгорает солнце-серафим
Для верного, для иноверца.
Нагая дева перед ним,
Его обрадовано сердце.
Для верного, для иноверца
Шумит спасительный пожар.
Его обрадовано сердце,
Фазанокрылый знойный шар.
Входят пери и дервиш.
Не это ль рай для чистых душ,
Заветные Господни кущи?
Кто этот величавый муж,
Так изумительно поющий?
Как кудри черные сплелись
С гирляндой роз багрово-красных!
Пчела Шираза, князь Гафиз,
Наставник юных и прекрасных.
О дервиш, убежим скорей,
К чему мне радость этой встречи,
Когда я бремя трех смертей
На слабые взвалила плечи
И три ужасные лица
Мне усмехаются из гроба?
Аллах — защитник пришлеца.
Входите и садитесь оба.
Ты плачешь, девушка? О чем?
В саду Гафиза слез не надо,
И ты озарена лучом,
Как розы и жасмины сада.
Я тоже дервиш, но давно
Я изменил свое служенье:
Мои дары Творцу — вино,
Молитвы — песнь о наслажденье.
О Сердце Веры, князь Гафиз,
Ты видишь пери пред собою
Она сошла из рая вниз,
Стать лучшего из нас женою.