Полное собраніе сочиненій въ двухъ томахъ.

Въ Церкви Православной отношеніе между разумомъ и врою совершенно отлично отъ Церкви Римской и отъ протестантскихъ исповданій. Это отличіе заключается между прочимъ въ томъ, что въ Православной Церкви Божественное Откровеніе и человческое мышленіе не смшиваются; предлы между Божественнымъ и человческимъ не переступаются ни наукою, ни ученіемъ Церкви. Какъ бы ни стремилось врующее мышленіе согласить разумъ съ врою, но оно никогда не приметъ никакого догмата Откровенія за простой выводъ разума, никогда не присвоитъ выводу разума авторитетъ Откровеннаго догмата. Границы стоятъ твердо и нерушимо. Никакой патріархъ, никакое собраніе епископовъ, никакое глубокомысленное соображеніе ученаго, никакая власть, никакой порывъ такъ называемаго общаго мннія какого бы ни было времени не могутъ прибавить новаго догмата, ни измнить прежній, ни приписать его толкованію власть Божественнаго Откровенія и выдать такимъ образомъ изъясненіе человческаго разума за святое ученіе Церкви, или вмшать авторитетъ вчныхъ и незыблемыхъ истинъ Откровенія въ область наукъ, подлежащихъ развитію, измняемости, ошибкамъ и личной совсти каждаго. Всякое распространеніе Церковнаго ученія дале предловъ Церковнаго преданія само собою выходитъ изъ сферы Церковнаго авторитета и является, какъ частное мнніе, боле или мене уважительное, но уже подлежащее суду разума. И чье бы ни было новое мнніе, не признанное прежними вками, хотя бы мнніе цлаго народа, хотя бы большей части всхъ Христіанъ какого нибудь времени, — но если бы оно захотло выдать себя за догматъ Церкви, то этимъ притязаніемъ оно исключило бы себя изъ Церкви. Ибо Церковь Православная не ограничиваетъ своего самосознанія какимъ нибудь временемъ, — сколько бы это время ни почитало себя разумне прежнихъ; но вся совокупность Христіанъ всхъ вковъ, настоящаго и прошедшихъ, составляетъ одно недлимое, вчно для нея живущее собраніе врныхъ, связанныхъ единствомъ сознанія столько же, сколько общеніемъ молитвы.

Такая неприкосновенность предловъ Божественнаго Откровенія, ручаясь за чистоту и твердость вры въ Православной Церкви, съ одной стороны ограждаетъ ея ученіе отъ неправильныхъ перетолкованій естественнаго разума, съ другой — ограждаетъ разумъ отъ неправильнаго вмшательства Церковнаго авторитета. Такъ что для православнаго Христіанина всегда будетъ равно непонятно и то, какъ можно жечь Галилея за несогласіе его мнній съ понятіями Церковной іерархіи, и то, какъ можно отвергать достоврность Апостольскаго посланія за несогласіе истинъ, въ немъ выраженныхъ, съ понятіями какого нибудь человка или какого нибудь времени.

Но чмъ ясне обозначены и чмъ тверже стоятъ границы Божественнаго Откровенія, тмъ сильне потребность врующаго мышленія — согласить понятіе разума съ ученіемъ вры. Ибо истина одна, и стремленіе къ сознанію этого единства есть постоянный законъ и основное побужденіе разумной дятельности.

Чмъ свободне, чмъ искренне врующій разумъ въ своихъ естественныхъ движеніяхъ, тмъ полне и правильне стремится онъ къ Божественной истин. Для православно-мыслящаго ученіе Церкви не пустое зеркало, которое каждой личности отражаетъ ея очертаніе; не Прокрустова постель, которая уродуетъ живыя личности по одной условной мрк; но высшій идеалъ, къ которому только можетъ стремиться врующій разумъ, конечный край высшей мысли, руководительная звзда, которая горитъ на высот неба и, отражаясь въ сердц, освщаетъ разуму его путь къ истин.

Но, чтобы согласить разумъ съ врою, для православно-мыслящаго недостаточно устроивать разумныя понятія сообразно положеніямъ вры, избирать соотвтственныя, исключать противныя и такимъ образомъ очищать разумъ отъ всего противорчащаго вр. Если бы въ такой отрицательной дятельности заключались отношенія православнаго мышленія къ вр, то и результаты этого отношенія были бы такіе же, какъ на Запад. Понятія, несогласныя съ врою, происходя изъ того же источника и такимъ же спосооомъ, какъ и понятія согласныя съ нею, имли бы одинакое съ ними право на признаніе, и въ самой основ самосознанія произошло бы то болзненное раздвоеніе, которое рано или поздно, но неминуемо уклонило бы мышленіе вн вры.

Но въ томъ-то и заключается главное отличіе православнаго мышленія, что оно ищетъ не отдльныя понятія устроить сообразно требованіямъ вры, но самый разумъ поднять выше своего обыкновеннаго уровня, — стремится самый источникъ разумнія, самый способъ мышленія возвысить до сочувственнаго согласія съ врою.